Свежайший горячий белый хлеб с маслом, кстати, тоже присутствовали на столе в изрядном количестве и активно поглощались всеми членами семьи. Правда нам, детям, вместо яиц и бекона достались тарелки с кашей. Кстати, оказавшейся весьма и весьма вкусной, как на мой взгляд. Так что, слушая рассуждения родителя, я уплетал её за обе щеки.
— А как по мне, он вышел у англичан излишне усложнённым. Перемудрили они сильно, стремясь к совершенству, — выдал я, как только очередная порция каши оказалась проглочена, а новая ещё не дошла до рта.
— Кха! — аж подавился куском непрожеванного хлеба глава семьи, услышав подобное суждение от своего младшего сына. — Кхак, кхак, говоришь? Пере-кхем-мудрили? — одновременно пытаясь и откашляться, и говорить, уточнил Евгений Александрович, не поверив своим ушам.
— Именно так и говорю, — степенно кивнул я в ответ под отвисшие челюсти сестры с братом.
Хотя первая, скорее всего, вообще ничего не поняла и лишь повторила действия старшего из братьев, что вылупился на меня, как на неведомое чудо. Да и степенным моё кивание осталось лишь в моём собственном воображении.
Бьюсь об заклад, в глазах матери с отцом я выглядел, как сильно умничающий хомячок. Весь из себя такой умилительный и щекастый хомячок. И не более того. Жизнь — боль. Да.
Но с самооценкой у меня всегда всё было в порядке, поэтому я предпочёл совершенно проигнорировать полные веселья переглядывания своих новых родителей. Или всё же не новых? С этими реанкарнациями сам чёрт ногу сломит к кому и как тут следует относиться!
Ведь я-то точно знал, что прав. Недаром сорок лет отпахал инженером-технологом в отечественном автопроме. А выпускался в своё время вовсе — двигателистом. Не только настоящее, но и прошлое автомобильной промышленности знал на ять. Как-никак все три стадии чисто советской школы автопрома застал — от его зарождения в 50-х-60-х годах на стыке смешения европейских и американских стандартов и до его заката в 2000-х, когда мировые технологии убежали далеко вперед, а на том же АВТОВАЗ-е всё делали по реалиям как раз 60-х годов.
Хотя, ругать лишь одного отечественного автопроизводителя было бы неверно в корне. Тот же завод Форда, что когда-то существовал близ Северной столицы во Всеволожске, был неслабо насыщен оборудованием как раз 1970-х годов выпуска, списанным с европейских заводов и перенесенным в Россию. И ничего. Гнал себе вполне популярные модели машин, пока американские с российскими политики, а также фордовские маркетологи не сделали грубейшие ошибки, похоронив его, и с политической, и с производственной точек зрения.
— И что же именно они там перемудрили, уж позволь узнать, — таки откашлявшись и отложив на время небольшую ложку, которой выедал яйцо, поинтересовался у меня отец, состроив при этом весьма серьезную физиономию.
— Не следовало им создавать его четырехтактным. Лишь в мощности потеряли с таким-то тяжелым топливом. Плюс сделали его из-за этого сильно дороже в изготовлении. Я уже не говорю про сложность эксплуатации всех этих клапанов с их приводами, притирками и вечными засорами. Да и с конструкцией испарительной головки они… — не подобрав нужного слова за исключением всё того же «перемудрили», я лишь повертел в воздухе ложкой, после чего показательно горестно махнул ей и зачерпнул новую порцию каши.
— Вот оно, значит, как? — делая заметные паузы между словами, произнес не сводящий с меня задумчивого взгляда отец. — А теперь расскажи ка мне, Сашенька, кто это всё тебе успел поведать?
— Никто не поведал. Сам понял, что там к чему, когда увидел его изображение в разрезе в оставленных тобой буклетах.
Тут стоило отметить один факт, отчего данный разговор вообще имел право на звучание в стенах данного конкретного дома. Дело заключалось в том, что Евгений Александрович Яковлев являлся этаким российским аналогом того же Бенца, Дизеля, Ситроена, братьев Рено и много кого ещё. Уникумом в плане развития двигателей внутреннего сгорания! И кто его знает, кем бы он мог стать в условиях царской России, если бы мгновенно появившиеся завистники не довели его своими нападками до сердечного приступа.
Делиться-то он своими достижениями ни с кем не желал, а патентов на моторы различной конструкции успел взять массу. Плюс мог стать солидным конкурентом многим «уважаемым» заводчикам. Тем же всесильным Нобелям, к примеру, что как раз примерно в эти времена, плюс-минус, начинали производить на своём заводе дизельные двигатели. Те самые двигатели, создателя которых тоже, вроде как, спровадили на тот свет отнюдь не по его желанию. Тоже, видать, не пожелал делиться с кем-то достаточно всесильным. Вот и притопили гражданина Рудольфа Дизеля в водах Ла-Манша или где-то в тех краях.