В чём нам при этом очень сильно повезло, так это в том, что для мало-мальски крупных кораблей из Чемульпо имелось лишь два доступных глубоководных прохода — западный канал и восточный канал.
Стало быть, именно эти направления только и могли выбрать японцы для перекрытия своими крейсерами возможных путей побега российских кораблей из расставленного на них капкана. Иных возможных мест ожидания подхода назначенных к закланию жертв у них банально не имелось. Чему активно способствовали недостаточные глубины всей прочей ведущей к порту акватории очень сильно мелевшей во время утренних отливов, отчего там могли действовать лишь каботажные пароходики, да миноносцы с катерами.
А мы ведь были на катерах, не так ли! Вот нам и выпал шанс в полной мере воспользовались своей малой осадкой, чтобы подобраться к противнику именно по мелководью, откуда нападения он ждать никак не мог.
Совершенно не ведая о нашем участии в грядущем сражении, японские моряки сосредоточили всё своё внимание на том единственном фарватере шириной всего-то в 1 милю, по которому «Варяг» только и мог подойти к «развилке» близ небольшого островка Йодольми, откуда уже виделось возможным выбрать дальнейший путь по тому или иному судоходному каналу.
Именно при проходе «Варягом» этого неширокого фарватера, протянувшегося почти на 6 миль, где не имелось никаких возможностей для маневрирования, японцы и предполагали расстреливать его, в свою очередь имея поле для манёвра на глубоководном плёсе, отделенном от данного фарватера несколькими крупными мелями.
Тогда как мы, уподобляясь самым нормальным героям, отправились в обход, чтобы прикрыться весьма крупным островом Ричи и неожиданно свалиться на голову противнику с совершенно противоположной стороны… Хотел бы я так сказать. Но не скажу. Тут, увы, сама природа активно играла против нас.
Мало того, что в этом случае Солнце било бы прямо нам в глаза, совершенно ослепляя, так вдобавок ещё и течение! Чёртово течение в этом случае шло бы чётко против направления нашего движения, «воруя» под 3 узла скорости не только у катеров, но и, что было куда хуже, у торпед, которые покуда не отличались, ни большой дальностью хода, ни достойной скоростью, ни безотказностью срабатывания.
Так для надёжного поражения цели нам было очень сильно желательно сбросить свои «рыбки» не далее чем в полутора кабельтов от борта вражеского корабля. А это, блин, считай вплотную. Меньше 300 метров! Отчего успех всего мероприятия зависел лишь от неожиданности нашего нападения. Ведь на японских кораблях пока ещё никто не мог знать, что мы за хитрые такие катерники.
И чтобы раньше времени не напрягать своим боевитым видом японских моряков, мы потихонечку плелись одной колонной на 15 узлах. Благо что торпеды были надёжно прикрыты крышкой съемного кормового гаргота, протянувшегося от рубки до самого окончания кормы. А на то, чтобы намалевать Андреевский флаг на борту рубки, времени банально не хватило. Шлюпочные же флаги, выданные нам для обозначения своей военной принадлежности, мы после небольшого скандала с моей стороны, привязали к корме так низко, что их практически невозможно стало разглядеть.
В общем, постарались ответить наглым японцам своей максимально допустимой в складывающейся ситуации хитростью. Иначе бы нас мигом потопили бы ещё на подходе. Уж в этом-то сомневаться не приходилось, учитывая разницу в «весовой категории» между нами и японскими крейсерами.
И в чём ещё нам очень сильно повезло, так это в том, что все японские миноносцы оказались оттянуты за линию своих крейсеров, отчего банально некому было подойти к нам поближе, дабы рассмотреть, кто мы вообще такие.
Головным, понятное дело, шел катер папа́ со старшим минным офицером «Варяга» на борту. Потом ещё два катера, а после уже мой тащился замыкающим.
— Александр Евгеньевич, а позвольте задать вам вопрос? — нарушил воцарившееся на борту после отчаливания от «Варяга» молчание мичман Губонин — младший минный офицер с нашего крейсера.
— Да, конечно, — не отрывая взгляда от кормы впередиидущего, кивнул я головой.
— Откуда у вашего катера взялось столь необычное название? «По»? Что означает это самое «По»? — Вот ведь какой глазастый и любознательный мичман оказался! Работали-то мы всё больше в поте лица, и времени смотреть по сторонам, особо не было ни у кого. Но этот, видимо, сумел-таки найти минуту-другую, чтобы разглядеть две едва проглядывающиеся буковки из специально затемнённой бронзы, притороченные на рубке нашего «боевого морского конька» выкрашенного вовсе в черный цвет.