— И с чего же вы дали им столь необычные названия? — не обнаружив с первого взгляда никакого криминала, лишь проявил обычный интерес мой собеседник.
— Как это с чего? Ось абсцисс и ось ординат! Декартова система координат так-то! Мы ведь именно в такой и производим стрельбу минами! Разве нет?
— А всем вместе им всё по х…! — всё же не сдержавшись, вновь залился хохотом слишком уж догадливый Горшечников, сумевший вперед всех прочих сложить этот пазл. Ведь даже папа́ с Кази так и не догадались до зашифрованного мною хулиганского смысла.
— Но, но! Я бы попросил! — не оборачиваясь назад, погрозил я сжатым кулаком давящемуся смехом квартирмейстеру. — Всем вместе нашему героическому отряду любое море по колено! И никак иначе!
— По колено? Там ведь действительно выходит несколько иное слово, — ехидно заметил мичман, тем самым подписывая себе практически смертный приговор. И я не стал его жалеть. Пусть учится и набивает шишки! В жизни потом точно пригодится!
— Ну, конечно же, по колено! А у вас что, не достаёт что ли? Никак болели часто в детстве, Пётр Николаевич? Во беда-то какая!
Вот в такой тёплой и дружественной атмосфере мы и подходили потихоньку к рубежу начала атаки на самый грозный корабль японской эскадры — броненосный крейсер «Асама».
Почему именно на него? Так японцы сами выдвинули его максимально близко к той самой мели, что отделяла фарватер, по которому предстояло выходить русским кораблям, от глубоководного плёса, где разместились все боевые корабли самих японцев.
Словно закованный в латы страж он стоял там в ожидании «дичи», удерживаясь якорями чётко перпендикулярно течению отлива. Отчего представлял собой для нас — торпедоносцев, просто идеальную мишень, о которой можно было только мечтать. Тем более что ныне мы уже практически заняли такую позицию, что солнце било чётко в глаза артиллеристов этого крейсера.
Да, случилось так, что и на нашей улице перевернулся грузовик с мороженным. И дело нынче оставалось лишь за тем, чтобы удачно нагнуться и подхватить как можно больше вкусняшек, пока не понабежали «хозяева груза» и не принялись раздавать нам звонких лещей.
Мы так и шли не торопясь своей небольшой колонной вплоть до тех пор, пока не оказались чётко на траверзе[1] «Асамы» примерно кабельтовых в 10 от него. После чего, началось именно то, ради чего данные катера, собственно, и создавались именно такими. Настало время бега наперегонки с самой смертью!
— Сигнал! — выкрикнули мы одновременно с мичманом, приметив размахивание флагом с впереди идущего катера.
Не прошло и пары секунд после этого, как я вслед за ведущим моей пары заложил резкий поворот право на борт и тут же перевел рычаги регулировки газа обеих силовых установок на максимум.
Соответствующей репетиции у нас, конечно, не было. Отчего задуманный изначально синхронный поворот «все вдруг», превратился скорее в перестраивание формацией «правого пеленга».
— Дистанция! Курс! — не отрывая взгляда от постепенно вырастающей прямо на глазах стальной громады вражеского корабля, прокричал я Губонину.
— Десять кабельтовых! Штурвал на полрумба влево! — тут же выдал он затребованные мною значения.
— Пётр Николаевич! Это конечно охрененно хорошо, что вы мне всё объяснили. Но при этом охрененно плохо то, что я ничерта из ваших слов не понял. Короче, ты, мичман, не мудри! Ты пальцем покажи, куда и сколько мне подправить! Я же в этих ваших ромбах с кобольтами ничего не понимаю! И при чём здесь вообще какие-то подземные жители из европейских сказок? Ты бы мне ещё в попугаях расстояния измерять начал! — очень вовремя просветил я его по поводу своей дремучести в морском деле.
При этом я ни секунды не переставал молиться о двух вещах: как бы нам не столкнуться бортами с идущим по соседству катером Кази, что лишь на пару корпусов опережал нас в своём стремлении сблизиться с противником, да как бы не схлопотать японский снаряд.
Мы ведь, по сути, являли собой этакие хрустальные пушки. Сами могли подгадить противнику так, что дай боже. Но и выдержать хотя бы малейшие повреждения при этом никак не могли. В нас ведь, куда ни прилети снаряд, он, за редким исключением, попадёт, либо в силовую установку, либо в топливные баки, либо же в торпеды. А, как известно, хрен редьки не слаще.
— Шесть градусов лево руля! Крыса ты сухопутная! — с хорошо просматриваемым удовольствием решил, что отыгрался за мои былые подколки младший минный офицер, обзывая меня столь обидным прозвищем. Впрочем, на всякий пожарный случай не забыл ткнуть пальцем в нужном направлении.