— Бум! Цзон! Цзон! Цзон! — вновь рвануло где-то рядом с нами и по броне принялись стучать стальные осколки.
— Я, конечно, не великий тактик. Но если мы продолжим оставаться на месте, по нам, рано или поздно пристреляются, после чего разобьют все наши машины в лохмотья, — видя, что наш ротный совершенно растерялся и не понимает, что дальше делать, выдал я вдогонку. — На поражение снарядами наша броня уж точно не рассчитана.
— И? Что вы предлагаете? — явно ухватился за «протянутую мною соломку» брат царя. Вот прямо видно было, что человек ещё совершенно не готов руководить людьми в подобной обстановке.
Личной-то храбрости у него при этом более чем хватало, хоть и подрагивал он временами, как и я сам. А вот решимости взять на себя ответственность за выживание всего подразделения в совершенно незнакомой и критической ситуации покуда не имелось в должной мере.
— Если мы не можем оставаться на месте и не можем отступать, ибо это наш противник сейчас явно проигрывает данный бой, остаётся лишь одно! — напустив на себя максимально спокойный вид, я постарался говорить без дрожи в голосе. — Идти в атаку самим! Ведь, если мы смешаемся с японской пехотой, по нам, надеюсь, хотя бы перестанет бить их артиллерия.
Не могу сказать, что предложенная мною идея оказалась гениальной. Но это было, блин, хоть что-то! Иных-то мыслей высказано никем не было. Потому, спустя ещё три близких разрыва фугасов, комроты отдал мне приказ потихоньку выдвигаться в атаку.
Потихоньку — чтобы наш манёвр смогли заметить с соседних машин и вовремя его повторить. В одиночку-то мы уж точно ничего не смогли бы поделать с противостоящими нам силами. Тут кровь из носа требовалось увлечь за собой все застывшие на дороге броневики.
Что мы, собственно говоря, и сделали.
Если поначалу наш броневик выглядел в чистом поле, как героически идущий на верную смерть миноносец, что в одиночку кинулся на колонну вражеских крейсеров, то спустя минуты две-три слева и справа от нас уже точно так же тряслись на многочисленных ухабах линейные броневики роты.
— Вот ведь, чёртовы направления! — выругался я после того, как руль в очередной раз попытался вырваться из моих рук.
Уж не знаю, что именно выращивали местные жители на данном конкретном поле, но по своей форме оно напоминало поверхность стиральной доски. Очень такой большой и очень рельефной стиральной доски.
Наш броневик, как и все соседние тоже, то и дело подпрыгивал кормой, словно бьющий кого-то задними копытами горный козлик, отчего перед глазами всё ходило ходуном не только у меня, но и у брата. Да и вообще у всех членов экипажей всех броневиков.
Иными словами говоря, вести стрельбу в такой ситуации оказалось попросту невозможно и потому в удирающую от нас японскую пехоту мы просто въехали на скорости, словно в стаю деревенских курей, что не сочли для себя возможным освободить дорогу для машины.
— Бум! Простите! Бум! Извините! Бум! Я почти не специально! — тараня всех тех японских солдат, кто находился чётко по линии моего движения, продолжал мчать я вперед со скоростью аж в 25 верст в час ровно до тех пор, пока мы не оказались в самой гуще живой силы противника. И вот уже здесь я вдарил по тормозам, предоставляя дальнейшую возможность отличиться башенным стрелкам.
— Ду-ду! Ду-ду! Ду-ду-ду-ду-ду! — заговорил вскоре пулемёт нашей машины, своим грохотом скрывая от слуха комроты все те ругательства, что активно шипел брат в мой адрес. Видать, ему моя идея продолжить уничтожение противника практически изнутри их строя не пришлась по душе.
— Цок! Цок! Цок! — внезапно прорезался ранее не слышимый нами звук. Но было абсолютно точно, что это чем-то бьют по нашей броне.
— Япошки совсем рассудок потеряли, — меняя очередной опустевший магазин на новый, прокричал Лёшка. — Броню пытаются пробить штыками! — просветил он нас по поводу источника этого самого непонятного звука. — Вот черти косорылые! Они мне пулемёт прикладом начали курочить! Саня, сделай хоть что-нибудь! Они нас уже облепили, словно муравьи жука! Быстрее! Кто-то уже люк в башне выламывает!
Ну, я и сделал.
Поскольку куда и в кого стрелять я вовсе не видел в свои смотровые щёлочки, то принялся действовать колёсами. Врубив заднюю передачу, резко дёрнул наш броневик назад, отметив, как что-то тяжелое шлёпнулось сверху на капот машины, после чего затормозил, и столь же резко бросил его вперед в надежде сбить, а то и задавить явно обступивших нас вражеских солдат. Так был хоть какой-то шанс отбить у противника желание кидаться на наш броневик со штыком наперевес.
Так я и ёрзал туда-сюда-обратно на протяжении, как мне показалось, чуть ли не целого часа, пока брат не принялся лупить меня по плечу.