[2] Вице-адмирал Зиновий Петрович Рожественский — командующий 2-ой Тихоокеанской эскадрой.
Глава 15
Неочевидное вероятное
— Что скажете по поводу нашего боевого скакуна, Александр? — обратился ко мне Михаил Александрович, наведавшись в здание железнодорожных мастерских, которое нам временно позволили занять для проведения работ по восстановлению той моторной техники, что ещё подлежала ремонту.
Если поначалу остатки нашей бронероты отправили на охрану штаба 2-ой армии, то после того, как налетевшие со всех сторон врачи диагностировали у великого князя сотрясение головного мозга, нас вовсе перевели в Мукден, где мы и находились уже свыше месяца.
Брата императора, понятное дело, определили на продолжительное лечение и отдых в лучшие апартаменты, какие только нашлись в городе. А меня с братом, как и всё наше ремонтное отделение 1-ой роты, как и вообще все подобные отделения всех прочих рот, временно объединили в единое целое со взводом обеспечения полка, тем самым собрав в единый кулак всех штатных автомехаников бригады. Мы ведь с Лёшкой так-то изначально числились «гайковёртами», а в экипаж Михаила Александровича временно попали по протекции. Вот и вернулись, так сказать, в родные пенаты, где тут же пришлось много вкалывать.
Почти две недели ушло у нашей технической братии только на то, чтобы притянуть в Мукден разбросанные по полям и долам подбитые или же просто вышедшие из строя грузовики с броневиками, количество которых с каждым новым днём боёв всё увеличивалось и увеличивалось, покуда стрельба на фронте не прекратилась вовсе.
Как результат, всё пространство рядом с мастерскими превратилось в импровизированную автостоянку.
Учитывая ту технику, что была выведена из строя ещё до начала отгремевшего сражения, наша гвардейская бригада лишилась 107 грузовиков, 17 броневиков и двух САУ, большей частью побитых японской артиллерией. Вот из всего этого «счастья» мы и пытались ныне собрать хоть что-то работоспособное.
— По-хорошему, его бы отправить в столицу на капремонт, — вытирая ветошью испачканные маслом руки, выдал я свой вердикт, рассматривая наполовину разобранный командирский броневик. — Но если кто-нибудь сможет достать один из тех лимузинов, что имеются в распоряжении командующего, за неделю-полторы мы точно сможем вернуть его в строй. И даже пробоину в бортовой броне заделаем заплаткой из достаточно толстого котельного железа, чтобы она могла держать ружейные пули. Местные железнодорожники обещали с этим делом подсобить за денежку малую.
— Кто-нибудь? — покосившись на меня, усмехнулся великий князь, уже успевший узнать меня со многих сторон и потому прекрасно с ходу понявший ход моих меркантильных мыслей на свой счёт.
— Ну не угонять же мне этот самый лимузин, в самом деле! — развёл я руками. — А без такого донора нам тут ничего не светит в скором времени, — закончив с очисткой рук от основного слоя грязи, метнул я заляпанную тряпку на разобранный мотор. — У нас ведь не только переднюю ось и рулевое управление с радиатором изувечило тем японским снарядом. Вон, полюбуйтесь, — ткнул я пальцем в сторону хорошо просматриваемой трещины, тянувшейся по блоку цилиндров, — как ему досталось. Ремонту это точно не подлежит. Как и в случае размороженных двигателей[1], этот силовой агрегат необходимо менять на новый. Иного выхода просто нет.
— Кхм. Посмотрим, что с этим можно будет сделать, — слегка нахмурился мой ротный, которому явно не хотелось обращаться с подобной просьбой к Куропаткину, при штабе которого эти самые лимузины и наличествовали. Уж больно наглой и одновременно сильно мелочной для родного брата императора казалась она со стороны. Вполне себе очень быстро могли поползти слухи, что великий князь «отжал» самые комфортные автомобили исключительно для личного пользования. Что, конечно, могло повредить выстраиваемой военной репутации царского родича.
— Впрочем, нам это всё уже не к спеху, а потому мы можем и подождать, покуда не придёт вагон с уже заказанными мною запчастями, — раз уж подвернулась такая возможность, принялся я подводить беседу к куда более важной теме. Тем более что не сложно было разглядеть тень недовольства на лице ротмистра. И да, за то сражение нашего командира повысили в звании до ротмистра, а нас с Лёшкой облагодетельствовали Знаками отличия Военного ордена. Причем меня — уже 2-й степени!