— Кстати говоря о нём! А где ваш крейсер-то? Уж два дня его не видно!…
Глава 23
Титаник. Конец
— Ну вот, кажись, накаркал, вашу Машу! — именно такой фразой я сопроводил чувствительный толчок, что прошел заметной дрожью по всему огромному корпусу лайнера примерно в 23:40 по корабельному времени 14 апреля 1912 года. То есть спустя 3 дня после того самого нашего разговора в кафе, по завершении которого ни Эндрюс, ни Исмей отчего-то не желали более общаться с моей светлой личностью. С чего бы вдруг такие изменения? Хе-хе!
Однако ныне стало резко не до смеха. Да, пусть я этого на самом деле даже ожидал, но вот так взять и в полной мере осознать, что ты действительно находишься на борту уже начавшего тонуть «Титаника»… Это мигом прочищает мозги, в том числе от приступов излишней жадности и хитропопости былой.
Так-то я вообще в душе не помнил изначально, когда там лайнер встретил этот чёртов айсберг. Только по воспоминаниям о сто лет тому назад просмотренном фильме с трудом припоминал, что дело было ночью, вроде как. Но вот какого дня? То оставалось для меня загадкой вплоть до сего конкретного момента.
Повезло, что мы с мужиками ещё не завалились дрыхнуть, как сурки, только-только вернувшись в нашу общую четырёхместную каюту после совместного ужина всех пассажиров 1-го класса с капитаном судна. Имелась на всех лайнерах подобная традиция. Что было так-то хорошо! А то ведь вполне себе могли проснуться и ощутить себя, как в том самом анекдоте, где дверь дворецкий открывает и молвит — «Темза, сэр!». С поправкой лишь на воды Атлантического океана.
— Что случилось, Александр Евгеньевич? — мигом нахмурился Михаил, и на всякий случай даже потянулся за скрытым в кобуре под мышкой пистолетом, после того как я, не сдерживаясь, выругался вслух.
— Мы во что-то врезались, похоже. Во что-то очень-очень большое, судя по всему, — пришлось мне продолжить даже для своих отыгрывать роль ничего не знающего точно простого наследника русского мультимиллионера. — Так! Все слушаем меня! Быстро переодеваемся во что-то более удобное, — брезгливо осмотрел я свой франтовый фрак, — натягиваем сверху тёплую одежду, повязываем спасжилеты, и вооружаемся всем, что у нас есть. После чего дуем пулей в ходовую рубку, — не стал я рассусоливать, прекрасно зная, что экипаж лайнера не справится со своими непосредственными обязанностями даже на троечку с минусом. Ведь, как мне смутно помнилось, в знакомой мне истории с «Титаника» спаслось не более трети из числа всех находившихся на борту людей, при том, что даже имеющиеся шлюпки могли в себя принять под половину пассажиров и команды. — Будем срочно вызывать наш крейсер, чтобы тот летел к нам вообще на всех парах.
С крейсером, кстати, вышло не всё так замечательно и гладко, как я себе то изначально представлял.
Ещё загодя, пока мы на «Титанике» заходили в промежуточные пункты назначения во Франции и Ирландии, «Яковлев» с моего благословления учапал вперёд на своей крейсерской скорости, чтобы не гробить раньше времени свои турбины с котлами, а также в целях сбережения топлива. Ведь линейный крейсер — это вам не гигантский пассажирский лайнер. По ходовым корабельным меркам первый — способный на шустрый, но короткий рывок спринтер, тогда как второй — стайер на сверхбольших дистанциях.
Поскольку я помнил именно про опасность айсбергов, то заранее согласовал с капитаном 1-го ранга Блохиным, командиром «Яковлева», что рандеву «Титаника» и крейсера должно состояться как раз при подходе к опасному блуждающими весенними льдами участку маршрута. В это время года он был здесь такой один, и потому хоть даже малость промахнуться представлялось совершенно нереально. Трансатлантическая трасса, что называется, была наезженной и хорошо известной всем.
Вот мы и повстречались ранним утром нынешнего дня, после чего на «Яковлеве» взвыли вообще все. И люди, и турбины.
Если пассажирский лайнер, точнее говоря, его машины и котлы, изначально проектировались и после создавались огромными, тяжеленными, прожорливыми, но способными днями напролёт поддерживать скорость судна на уровне 20+ узлов, то для любого крейсера мира такое было просто нереально.
Так 23-хузловой «Яковлев» смог продержаться на равных с лайнером всего 12 часов, идя в его кильватере, после чего резко сдал, совершенно честно захромав. Действительно честно, а не так, как прежде якобы поломанный и ныне благополучно ушедший из Британии к берегам России мой «золотой» теплоход. Подшипники его валов банально не справились с такой длительной максимальной для корабля нагрузкой и начали почти что плавиться, скрипя предсмертно и жутко грохоча. О чём и сообщили с его борта телеграммой. Пришлось ему аж вдвое сбросить свою скорость хода где-то 3 часа назад.