Однако, увы, на этом беды не закончились. Не сильно задавшийся с самого утра день уже к полудню принёс очередные неприятные известия. Умер старик Кази. Ушёл из жизни всего спустя месяц после смерти своего старшего брата, на похоронах которого мы лично виделись с Михаилом Ильичом в последний раз.
Хоть я и понимал, что мы тут все не вечны, но этот древний динозавр за годы нашего знакомства успел стать слишком важным человеком в моей жизни, чтобы я не смог не принять это слишком близко к сердцу. Вот и принял. Потом ещё вдобавок принял на грудь для успокоения нервов.
Пришлось откладывать вообще все дела и, активно прихрамывая, срочно выдвигаться к его небольшому особнячку на Васильевском острове. Необходимо было поддержать его семью, как чисто по-человечески, так и в финансовом плане.
Они, конечно, не бедствовали. Капитал какой-никакой имели. Да и небольшая верфь, которой в последнее время управлял его зять, являлась вполне себе прибыльным предприятием. Но… больше внимания — не меньше. А от нас уж точно не убудет.
Отец, правда, чуть меня там наповал не убил, дав вдове и дочери Михаила Ильича обещание добиться у адмирала Макарова дозволения переименовать строящийся ныне на Балтийском заводе линейный крейсер в «Капитана Кази».
Почему чуть не убил? Да потому что я прекрасно понимал, что вновь придётся разоряться. Просто так, за красивые глазки, никто подобный шаг нам не одобрил бы. Всё же почёт весьма немалый! Даже для столь заслуженного человека, каким являлся Кази! Это же целый линейный крейсер, а не эсминец там какой! Но слово-то уже было дадено!
Забегая чуть вперед, скажу, что это дело в конечном итоге стоило нам обмена многомиллионных облигаций военного займа, срок погашения коих истекал в 1909 году, не на хрустящие рубли, а на новые облигации государственного займа — уже долгосрочные.
С одной стороны, вроде как, не потеряли ничего. С другой же стороны, почти 54 миллиона рублей дополнительного оборотного капитала нам в тот момент стали бы не лишними. Отнюдь не лишними!
Вот так и будь, блин, благородным доном исключительно себе в убыток. Как всегда!
И не надо говорить, что кто-то тут изрядно мерзкий, меркантильный и добра не помнящий. Просто делать требовалось слишком много всего, а денег лишних и не лишних тоже не имелось ни шиша в кармане. К тому же ведь не только для себя старался в общем смысле, для России тоже как-никак!
Новость же о том, что сгорела наша первая столичная специализированная автозаправочная станция, свалилась нам с папа́ на голову, стоило только вернуться домой.
Был ли то умышленный поджог или просто чей-то непотушенный окурок не туда упал — мы пока не знали. Но обидно было так и так. До слёз!
Благо хоть ни на одно соседнее здание пожар не распространился. А то ведь, что ни год, то я в газетах находил статьи о гибели в пожарах целых городов, да с тысячами жертв!
Лет пять назад Казань, к примеру, вся сгорела до фундаментов. Два года как дотла сгорела Сызрань. А летом, вон, едва весь Двинск не вспыхнул, словно спичка, но отделался потерей лишь предместий да промзоны.
Дома-то большей своей частью по России до сих пор всё были деревянными! Включая те, что возвышались по окраинам столицы. Да, да! Чего-чего, а бревенчатых бараков и усадеб в Санкт-Петербурге до сих пор имелось видимо-невидимо. Так что тут у нас пожар считался бедствием похуже наводнения.
Не сильно у нас ладились дела и с новой техникой. О чём поведал наведавшийся ближе к вечеру в гости Андрей Платонович Нагель. Отец куда-то укатил ещё часу в шестом и потому принимал я нашего именитого гонщика у себя в квартире.
Стыдно признаться, но нам с ним всё как-то не удавалось пересечься уже почти год как. То я весь в делах и разъездах, то он покоряет очередные гоночные маршруты и сердца десятков тысяч поклонников по всему миру.
Вот и минувшим летом он стал победителем грандиознейшей международной гонки Нью-Йорк — Париж, прошедшей по территории США, Канады, России и Германии с финишем в столице Франции!
Правда победителем его признать смогли лишь совсем недавно — когда, наконец, спустя 2 месяца после прибытия экипажа Нагеля в Париж, финишировала итальянская команда, а французы вовсе выбросили белый флаг, наглухо сломавшись где-то в паре тысяч километров от финишной черты.
Все эти годы, с нашей первой встречи, он так и оставался нашим главным заводским гонщиком, неизменно щёлкая по носу своих и наших конкурентов. Где бы он ни появлялся, первый приз непременно уходил в его руки. Вот и сегодня он только-только возвратился из Франции, с официальной процедуры награждения, после чего сразу поспешил наведаться на завод, дабы сдать очередной кубок в формируемый нами музей, и уже оттуда рванул к нам домой.