Нет! Не скажите! Ибо всё просчитано до муллиметра! Ну, почти, как показало нынешнее неприятное событие.
Зачем мы вообще взялись за такое шасси? Причина у меня была всего одна. Надо! Вот и все дела.
Как бы я ни старался предотвратить Первую мировую войну, я всё же допускал возможность её начала, чего бы я ни предпринимал со своей стороны в плане нивелирования «видимых угроз».
Ведь, с одной стороны, она действительно началась из-за сильных разногласий действующих монархов наиболее развитых государств Европы. Все они желали, либо расширения своих владений за счёт колоний и завоеваний, либо распространения своего влияния на ещё большую часть мира, чем имели. А возможностей для того оставался сущий мизер! Следовательно, за этот самый мизер и сцепились. Над исправлением чего я ныне и «работал», потихоньку выбивая из «колоды карт» этих самых «королей» вместе с их мировыми хотелками.
С другой же стороны, монархи, несомненно, являлись лишь этаким знаменем в руках «партий войны», что имелись во всех ведущих странах мира и желали нажиться да возвыситься на очередном кровопролитии.
Даже Николай II в известной мне истории не смог от этой чести отбояриться, поскольку его сильно-сильно прижали внутренние политические противники, требуя защиты православных на Балканах. Откажись он тогда вступиться за тех же сербов, и буржуазная революция в России могла бы вспыхнуть уже в 1914 году.
Сейчас-то, конечно, у императора России положение было куда как более стабильным и даже значительно более сильным, чем тогда. Но вместе с тем он сам лелеял планы стать царём для всех славян. Даже не болел, а откровенно наслаждался панславизмом! И ныне, полагая за собой изрядную силу, как военную, так и политическую, мог вполне себе взбрыкнуть, случись какая-нибудь серьёзная провокация против «братских стран».
К тому же лично мне было совершенно неясно, что именно предпримут воинствующие члены этих самых «боевитых партий», случись неожиданно взойти на престол совершенно новым людям — тем, кого они ещё не обработали в достаточной мере.
Будут ли они пытаться всячески форсировать события или же окажутся вынуждены приступить к новой долговременной осаде этих «новых метёлок» с целью дальнейшего склонения тех именно на свою сторону. То было терра инкогнита.
Потому, как бывший пионер, я желал быть готовым. Готовым, к любому развитию событий.
Именно по этой причине значительные силы нашего столичного автомобильного конструкторского бюро уже более года как были брошены на разработку шасси тяжёлого грузовика, вдвое большей грузоподъёмности, нежели имела наша нынешняя пятитонка. Благо удачно опробованный 12-литровый двигатель в 150–180 лошадок уже имелся в «закромах родины». А это было чуть ли не полдела!
Вот кто-то скажет — «Нафига?».
И в чём-то будет даже прав. Ни те дороги, ни те мосты, что ныне связывали города, деревни, сёла, веси уж точно не предназначались для проезда по ним столь тяжёлой техники.
Накатанные грунтовые дороги, непременно, расползались бы в грязевое месиво, а мосты банально разрушались бы под колёсами таких машин.
Именно по этой причине в молодом СССР, которому дороги достались от империи, изначально делали ставку на 1,5- и 3-тонные грузовики максимум. А уже после, по мере развития дорожного строительства, постепенно начали переходить на что-то более грузоподъемное.
Но мы-то сейчас сталкивались с нехваткой, в том числе, водителей, механиков и производственных возможностей. Потому в целях обеспечения той же грядущей стройки грузовиками нам и приходилось делать ставку на гораздо более грузоподъёмные образцы, каждый из которых мог бы заменить собой, как минимум, 2 машины более низкого класса.
Но даже это было лишь одной стороной монеты!
Другой же стороной являлась военная направленность создания нашего 10-тонного монстрика.
Прекрасно понимая, что в существующих реалиях мы никак не сможем выдать своей русской армии тысячи великолепных танков, я сделал ставку на создание основы не столько бронетанковых, сколько механизированных войск. Ведь далеко не сразу бои ПМВ перешли в стадию грандиозных окопных сражений. В первые полгода там все стороны активно применяли тактику манёвренной войны, сходясь друг с другом в чистом поле, так сказать.
И вот пришла мне как-то мысль, что БТР-ы, вроде 152-ых[1] советских, да с посаженными в их нутро стрелками, вооружёнными пистолетами-пулемётами, могут стать залогом нашего успеха как раз в эти самые первые месяцы войны.
Всё же шквальный автоматный огонь, ведущийся из-под брони по многочисленной пехоте на открытой местности, являлся такой силой, которой нынче нечего было противопоставить ни одной армии мира.