Ну, правда! А чего мне тут бороться со строящимся мощнейшим паровозом под названием ФРС, если имеется возможность задавить его, пока тот всё ещё являлся находящимся в проекте чайником? Вот я и слил информацию о подготовке отдельными меркантильными личностями этой самой ФРС, прекрасно зная, что подавляющее большинство американских политиков ныне выступали резко против создания подобного банка, который один был бы способен регулировать экономику всех США.
Как-никак в Штатах ныне правила балом эра тысяч конкурирующих друг с другом национальных банков, каждый из которых на самом деле имел права этакого нано-ФРС-а, и под которые активно так копали Ротшильды, Морган, Рокфеллеры, Куны, Лоебы, Голдманы, Меллоны, Саксы, Дюпоны и Ко. И я сильно сомневался, что владельцы этих самых тысяч банков были бы счастливы отдать свои права и возможности, не говоря уже о клиентах, кому-то одному, кому-то самоизбранному. Потому и подкинул дрожжей в их «общественный туалет», дабы со стороны понаблюдать за последующим извержением «каловых масс». Пущай воюют там друг с другом и выясняют отношения, а мы с папа́ тем временем продолжим постепенно возводить свою промышленную империю.
— Кстати, в связи со всем этим делом, — кивнул я в сторону газеты, — у меня возникла одна интересная мысля.
— По поводу чего? — уточнил отец, уже оставивший свою изрядно взъерошенную причёску в покое.
— По поводу недавнего нападения на меня, — затронул я очень сильно взволновавшее нас всех происшествие.
— И какая же? — буквально заскрежетал зубами папа́, которому произошедшее, мягко говоря, не пришлось по нутру.
— Что если это было не столько нападение на меня, сколько оценка реальных возможностей бронированного лимузина, на котором изволят ездить его величество с супругой? Что если это была репетиция нападения на императорский кортеж? — выдал я пришедшую мне в голову идею, которую неплохо было бы подкинуть на обмозгование кое-кому облечённому немалой властью.
А то уж больно подозрительно долго полиция телепается с этим делом, расследование которого с самого начала шло ни шатко, ни валко. Можно даже сказать — нехотя.
Да, нашли хозяина машины очень быстро. Да, даже опознали одного из стрелявших. И тут всё резко заглохло.
А почему заглохло?
Как мне вышло выяснить окольными путями да за денежку немалую — всё потому что сии «хлебные крошки» привели к таким персонам, к которым приводить не должны были ни в коем разе. И от того наверху откровенно струхнули, предпочтя замять это дело, и объявить со временем истинными виновниками лишь уже погибших непосредственных исполнителей!
Вот я и покумекал на сей счёт. А чёй бы не подставить всех их скопом под императорский-то гнев? И тех, кто заказал меня, и «застрявших» в своих изысканиях полицейских.
Нет, по возможности непременно следовало озвучить мою интерпретацию случившегося тому же Михаилу Александровичу, и пусть потом все жарятся на сковороде, что те ужи, доказывая, что, то не было частью подготовки к убийству императора.
А то ишь ты, не понравилось, видите ли, кое-кому наше участие в дележе бакинского нефтяного пирога!
[1] Большое яблоко — самое известное прозвище Нью-Йорка, которое возникло в 1920-х годах.
Глава 18
Где мир и где я!
На удивление, начавшийся со столь ошеломительных новостей 1910 год в итоге оказался для нашей семьи каким-то «пресным» что ли на события. Иль это я уже зажрался откровенно, став этаким адреналиновым наркошей?
Нет, так-то в мире и стране много чего происходило, о чём виделось возможным посплетничать по вечерам в компании хороших друзей или же любящей семьи.
В Королевстве Венгрия, к примеру, началась серьёзнейшая внутриполитическая грызня за главенство в новом правительстве. Уже не в первый раз в Будапеште сторонники автономии в составе Двуединой монархии противостояли сторонникам полной независимости королевства. Эх, жаль, не вышло мне там подлить свеженького маслица в огонь. Банально не разбирался в этой их венгерской кухне — кто там кем являлся и за что в итоге ратовал.