Впрочем, отвлеклась, виновата. В комнате были также две довольно молодые девицы в грубых серых платьях и замызганных передниках. Одна из них, поелозив чем-то в глиняной миске, ничтоже сумняшеся шкваркнула мне на лоб мокрую тряпку. Даже не выжатую. Вода немедленно залила лицо, волосы и постель.
Пока я, отфыркиваясь, пыталась протереть глаза, раздался звук оплеухи.
— Смотри, что делаешь, дура, — прошипела экономка (?). И уже ко мне, умильно-подобрстрастно:
— Ваше сиятельство, ваше сиятельство, вы так нас напугали. Том еле-еле успел вас подхватить. Думали уже, что не довезем. Леди Мэри тут уж больше двух часов, и перья жгла, и уксусом вас растирала. А вы всё не в себе и не в себе…
Ну и голосок: тонкий, звонкий, тарахтит как из пулемёта. Страдальчески сморщившись, махнула в её сторону рукой. Экономка понятливо замолкла.
Зато активизировалась леди Мэри, моя визави из кареты. Наклонившись ко мне и обдавая несвежим дыханием ("Интересно, я тоже так пахну? — подумалось мимоходом. — Тогда никаких поцелуев до изобретения зубного порошка и щетки"), она начала докладывать обстановку.
— Ваше сиятельство, я сочла нужным отписать Её Величеству о вашем нездоровье. Надеюсь, вы не сочтете это за своеволие. Но мне показалось, что ваше отсутствие вызовет ненужные разговоры и повредит вашей репутации. При дворе хватает злопыхателей, завидующих вашему положению и королевской благосклонности.
— Ах, что вы, я нисколько не сержусь на вас, дорогая. Наоборот, весьма благодарна и очень ценю вашу преданность, — проговорила слабеющим голоском. — И поверьте, она не останется без награды.
"Знать бы ещё, это точно преданность и ты спасла меня от нехилых проблем, или только что подложила свинью космических масштабов, — мрачно размышляла я. — Но в любом случае, сейчас это выяснить не удастся, сейчас важно совсем другое".
В мои мысли вмешался звонкий голос экономки.
— Ваше сиятельство, не изволите ли подкрепиться?
— Изволю, — ответствовала я под громкие трели внезапно проснувшегося желудка.
Сильные, но не слишком умелые и ласковые руки горничных, помогли мне приподняться в постели. На колени положили большую льняную салфетку, на неё - массивный металлический поднос, по виду серебряный. На поднос - металлическую миску, заполненную какой-то жижой не самого аппетитного вида и запаха.
— Вот, бульончика сварили, чтоб здоровье ваше поправить, значится.
И сложила руки под фартуком, голову наклонила, смотрит так умильно-умильно.ну прям группенфюрер Мюллер в исполнении Броневого. И глаза такие ласковые-ласковые. И горничные по бокам от неё, чуть сзади. И леди Мери с другой стороны кровати.
Судорожно сглотнув, взяла в руки ложку. Тоже серебряную, черт возьми. "Господи, не оставь, — жалобно взмолилась, — не для того же ты меня сюда перенёс, чтоб я тут загнулась от дизентерии". И решительно зачерпнула бульон. Ну, что скажу: очень солёный, очень перченный, отдающий почему-то вином. Стараясь есть чинно и благородно, а не давиться под пристальными взглядами окружающих, кое-как дохлебала свою порцию.
Взамен опустевшей тарелки мне подали недоглинтвейн. В кубке. Тоже серебряном, с каменьями. "Эх, и почему бы одной благородной леди не выпить бокальчик эсторского. Не забыть бы изобрести фарфор, — сонно подумала я, сползая под тёплое уютное одеяло. — И чай, это ж невозможно всё время вино хлебать, сопьюсь. А воду, насколько знаю, здесь не пьют".
Последнее, что помню - чья-то рука задернула балдахин, потом где-то недалеко заворочалась, устраиваясь поудобнее леди Мэри. Затем послышался звук задуваемой свечи. А потом тревоги и волнения этого непростого во всех отношениях дня взяли своё, и я заснула. Успев напоследок подумать: "Хорошо, что не в Анну Болейн".
Автор приостановил выкладку новых эпизодов