– Сколько платишь? – привычно ступил он на стезю стяжательства.
– Это ты о деньгах, что ли? – незнакомец удрученно покачал головой.
– Какую школу заканчивал, друг?
– Н-не понял.
– А вот позволь, угадаю: нашу, советскую. И тебя в нашей советской школе не учили, что человек человеку друг, товарищ и брат? Не слышу!
– Да причем тут!
– Или, може, ты не советский человек? – последнее было сказано столь проникновенно, что водитель как-то разом оробел и даже скользнул взглядом по плечам, не проблеснут ли погоны. Погон не было. Но взгляд незнакомца все больше косил дикостью.
– Так ведь машину кровью перемажет!
– Зато не твоей кровью, – во вкрадчивом голосе сквозанул вдруг такой беспредел, что водителя перетряхнуло.
– Да я ничего. Я, если что … в комсомоле состоял. И в дружину три раза ходил, – помимо воли забормотал он.
– О, видишь. А скрывал. То есть простой советский человек? Как он, как я? Чего ж тогда стоишь, дурашка? Бегом подсоби девушке. Видишь, надрывается. А ты, здоровый бугай, вместо чтоб помочь, херню тут какую-то о комсомоле завел. Делом, делом надо доказывать!
– А сам-то чего ж?
– Я б, само собой. Но кто тогда машину посторожит? Пшел! Ошалевший автовладелец метнулся к кювету.
Через несколько минут «Жигули» свернули к многоэтажному зданию областной больницы.
– Только до ворот, – со скрытым облегчением предупредил водитель. – Дальше проезд запрещен.
– Кого везешь, зяма?! Давай прямо под шлагбаум, – сидящий рядом Иван надавил лапой на клаксон, другой рукой энергично принялся крутить ручку стеклоподъемника. Усилие оказалось чрезмерным, – ручка осталась в Листопадовой лапе.
– Не научились делать. Всё на соплях, – Иван отшвырнул ее на «торпеду». Водитель тихо заскулил.
Из будки показался сонный сторож.
– Живо подымай свою палку, тетеря! – не давая ему открыть рот, закричал Иван.
– Так чего это? Тут по пропускам, – сторож, пытаясь встряхнуться, всмотрелся в представительное лицо. Машина была незнакома. Лицо тоже. Но – было оно, несмотря на молодость, явно значимым и очевидно недовольным.
– Я замзавоблздравотделом Листопад! – напористо объявило лицо. – Везу героя Афганистана в коме! Что стоишь, раззява? Секунда дорога! Никак спал на посту! А ну!.. Или уволю!
Шлагбаум начал подниматься прежде, чем сторож окончательно проснулся.
– Прямо из Афгана автостопом везешь? – съехидничал водитель.
– Мы своих героев на дорогах не бросаем. Во-он туда! – вдалеке светился подъезд с застывшими подле машинами скорой помощи.
Иван выскочил едва не на ходу, легко, будто морковку с грядки, выдернул наружу подрагивающую девчушку, вытянул впавшего в забытье Антона, подбросил на руках, ногою захлопнул дверцу, отчего машина вздрогнула.
– Надеюсь, теперь свободен? – водитель с отвращением разглядывал перепачканные чехлы.
Иван обернулся.
– Ты вот что: прямо сейчас, пока буду отсутствовать, достань из ранца пионерский дневник и запиши себе хороший поступок. По возвращении распишусь.
– Вот это вряд ли, – пробормотал водитель. – Ну, блин, видал ухарей!
Машина рванула с места, словно на раллийном старте.
Решительным шагом Листопад направился к двери с надписью «Травмпункт». Сзади семенила расхристанная Лидия.
Стояла ночь с субботы на воскресенье. Советские люди в соответствии с Конституцией отдыхали. Как умели, так и отдыхали. С задоринкой. А потому травмпункт оказался переполнен пробитыми головами и переломанными конечностями. Единственно, в уголке на кресле постанывала беременная женщина с обваренной рукой. Поглаживающий ее муж нервно поглядывал то на снующий медперсонал, то на загадочный плакат на стене – «Курящая женщина кончает раком».
Зато остальной народец, судя по всему, подобрался огневой: в воздухе стоял устойчивый запах портвейна «Солнцедар», настоянный на йоде и крепком мате.
– С дор-роги! – дверь распахнулась от удара ногой. В помещение вошел перепачканный гигант с обвисшим на руках телом.
– С дороги! – напористо повторил он, рыком своим разгоняя замешкавшихся.
– Так тут очередь! – блаженствовавший у окна мужичок с рассеченной бровью с внезапной резвостью спрыгнул с подоконника и двинулся наперерез. – Я – первый!
– Шо? Жена сковородкой заехала? – с ходу определил Иван. – И дело: не шкодничай по чужим спальням!
– Да я, может, сам кровью истекаю!..
– Так истеки! Кому ты такой плюган в этой жизни нужен? Я смертельно раненого героя несу! – яростно объявил Листопад, отодвигая пьяного упрямца плечом. – Человек девчонку от изнасилования спас.