— Хороша! Не зря моя карта регулярно пустеет!
— Салоны красоты, бутики, пластические хирурги… Рада, что ты оценил мои старания, дорогой. Всё для тебя!
За запястье её схватил и притянул к себе, усаживая на колени. Они почти сплелись языками в страстном поцелуе, как вдруг вспомнили обо мне, застывшей у двери.
— А, явилась... — недовольно цыкнул. — Ну проходи. Мать сказала, ты грешила? Еду по ночам подворовываешь?
— Я не специально…
— Ладно, дела сперва обсудим. Ты в курсе, да? О приезде гостей в наш дом.
Кивнула, опустив глаза в пол.
— Надеюсь, о манерах напоминать не нужно? Имей в виду, для меня эта встреча важна и она прямым образом может отразиться на благосостоянии нашей семьи.
— Другими словами, мы станем богаче! — захихикала мама, прижавшись к здоровенному брюху отца. Тонкими пальчиками с французским маникюром пощекотала его лысину. — Нам необходимо сблизиться с Абрамовыми для обсуждения вопросов о совместном бизнесе.
— Как закончишь с уборкой, тебя приведут в порядок. Возможно даже кто-то из сыновей Абрамовых в будущем станет твоим мужем. Будь тихой, скромной, покладистой. Ты должна им понравиться. Разозлишь меня и не видать тебе столицы!
Только не это!
В комнату постучали, вошла служанка с подносом.
— Вот и твой завтрак. Садишь, ешь! — рыкнул отец, а сам, потянулся к тарелке с запечённым фазаном и со смаком откусил кусок хрустящей ножки.
Я покорно уселась на стул перед скромной, маленькой тарелкой, в которой лежал кусок ржаного хлеба и брокколи, а рядом стоял стакан с водой.
— Всем приятного!
Я должна это выдержать, должна...
Эти испытания закаляют дух, делают сильнее...
Шептала про себя и молча жевала безвкусные кусочки брокколи.
После, так называемого завтрака, выйдя в коридор, сразу же наткнулась на ведро с тряпкой.
— За работу, Лиана! Времени в обрез, а пол должен блестеть во всем доме! Абрамовы могут явиться с минуты на минуту…
Глава 4.
Немного ранее
Дэн
Музыка приятно раскачивает, наполняет кровь. Под эти звуки рождается вдохновение. Я набрасывал рисунок пока только в уме. Но уверен, и в воплощении в виде арта, тоже будет бомба.
Однако я не успеваю закончить образ мысленный. Музыка глохнет резко, как будто ее отключили, а еще мне достается пинок в пятку.
Острый нос туфли впивается в незащищенную часть стопы.
Шиплю от боли, открывая глаза.
— Что за свинарник ты здесь устроил?! Гадюшник, блять! Ну ты и свинья вонючая! Ублюдок… Выродок поганый!
По глазам бьет свет.
Я прикрываю глаза ладонью и щурюсь от того, как комнату заливает слишком ярким светом.
— Все дрыхнешь, скотина неблагодарная? — в лицо летит что-то.
Кажется, это мои шмотки.
— И тебе доброе утро, ма.
По квартире на высоченных, почти стриптизерских каблуках расхаживает моя родительница. Мамой иногда язык не поворачивается назвать. Хотя она часто любит рассказывать, как рожала меня, выблядка.
Каких мук ей это стоило, и как сильно я похожу на уебка-отца, который бил ее по-страшному.
Наверняка от того, как сильно я на него похож, мама так меня и недолюбливала всегда. Но в тоже время не избавилась, чем любила ткнуть мне в лицо и похвалить себя. Ах, какая я замечательная мамка…
Мамка-года, блять.
И она снова на моей хате.
Переворачиваюсь на другой бок, укрываюсь одеялом с головой. Во рту такой тухляк, как будто тараканы насрали. Больше не буду курить дурь, которую подгоняет Филя, Флип. Вставляет слабо. Мешает хорошую травку с чем-то, урод… Еще и башка трещит потом на утро. Как сейчас.
Или нет, скорее трещит она от визгов мамки и стука ее каблуков.
Топает как слониха. Хотя тощая, как жердь. Но сисяндры себе вставила, размером с голову ребенка — каждая. Кажется, еще филлеры или хуилеры… Те штуковины, что загоняют под кожу, чтобы скулы казались острыми, как у Джоли.