Под утро машины снова начинают движение, и я просто иду дальше, не зная, что мне делать.
***
На вторые сутки моя спесь утихает. Пересчитываю деньги. Хватит еще на один пирожок, но уже без газировки. Ладно. Я привыкла. В детдоме часто засыпали полуголодными. На самом деле это не так и страшно и иногда даже играло на руку, потому что сильно не растешь и не нужны новые вещи.
Когда наступает поздний вечер, а после и ночь, я уже едва шагаю по улицам.
Смотрю на руки. Дрожат, я промокла до нитки и почти не чувствую ног. Кроссовки все же пропускают воду. Этого еще не хватало.
— Ты что тут шатаешься? Документы предъяви, – меня приводит в чувство мужской голос, и, подняв голову, я вижу милиционера напротив. Очень похож на моего дядю Славу, такое же едва не лопающееся пузо и круглое пропитое лицо.
У него в руках то ли дубинка, то ли еще что-то, но уточнять я не хочу, потому, резко развернувшись, юркаю в ближайший темный переулок и что есть сил бегу вперед.
Пробежав пару километров без остановки, оглядываюсь назад. Никого нет, и то ли я так быстро бежала, то ли тот милиционер просто потерял ко мне интерес.
Осматриваюсь по сторонам. Я забрела в какие-то гаражи. Здесь горит только один тусклый фонарь, где-то воют собаки, и я понимаю, что сглупила. До этого я бродила по центральным улицам, а это какая-то подворотня, под ногами хрустит стекло.
— Не надо, мужики, я не хотел, правда! Беркут, ну прости…
— Вали его. Достал.
Сглатываю, когда где-то совсем рядом слышу басистые голоса, а после прямо впереди себя вижу четыре фигуры. Один на коленях стоит, трое рядом.
Огромные тени, тот, что на коленях, кашляет, что-то вскрикивает, а после я слышу два выстрела, и этот несчастный падает.
Я вскрикиваю и только потом прикладываю ладонь ко рту, выдавая себя.
От ужаса пробирает все тело, потому что эти огромные тени оборачиваются и в руке одного из мужчин я вижу что-то похожее на пистолет.
— Лови пацана. Быстро, – говорит тот, с пистолетом, я пячусь назад, а потом вижу, как они быстрым шагом начинают идти прямо на меня.
Глава 3
Пожалуй, я еще никогда в жизни так быстро не бегала. Забывая о дыхании, холоде, мокрых промерзших ногах, я несусь между этими гаражами, не чувствуя собственного сердца.
Петляю, как мышонок, по узким проходам, слыша их голоса позади. Они не бегут, но загоняют меня, как зверька, и, похоже, я увидела не то, что должна была видеть.
Горло душит предательский кашель, адское желание вымыть руки, и кажется, я вот-вот отключусь, но инстинкт самосохранения прибавляет мне сил ровно до того момента, пока я не утыкаюсь лицом в тупик.
Боже, я свернула не туда, куда мне бежать, куда…
Натягиваю сильнее капюшон на лицо, пряча волосы. На мне все вещи мальчишеские, так проще, тогда на меня не глазеют.
Останавливаюсь у одной из бочек и просто приседаю за ней. Закусываю губу до боли, даже не дышу, потому что я вижу, что они подходят близко.
— Ну и где тот пацан? Я уже задолбался его гонять. Ярдан, ты видел?
— Нет, смылся, видать.
— Расходимся.
— Да куда, Беркут? Распиздит же ментам. Надо его найти.
— Я сказал, по домам.
Я их не вижу, слышу только басистые голоса.
Трое мужиков, мамочка, как же я попала, но, похоже, мне крупно везет, потому что, покурив, они просто расходятся в разные стороны, и я с облегчением выдыхаю.
Проходит минут десять, и я осторожно вылезаю из своего укрытия. Вокруг ни души, очень тихо, на улице глубокая ночь.
У меня острый музыкальный слух, занятия с трех лет не прошли даром, так вот сейчас слышно только ветер. Холодный, завивающий, колкий.
Отряхнувшись от грязи, я тихонько ступаю по этому переулку. Они ушли, пронесло, но стоит мне расслабиться, как внезапно меня буквально отрывают от земли и на лицо ложится крупная мужская ладонь, закрывая рот.
Захват настолько резкий и оглушающе сильный, что я не то что закричать, я даже среагировать не успеваю.