Не проводи эту параллель.
Намокают волосы, пальто, лицо… Дождь смывает липкую пленку сомнений. Дождь отрезвляет и помогает прийти в себя.
– Я знаю Кирилла, Василиса. И очень хочу, чтобы ты знала меня настолько, чтобы могла видеть разницу между нами. – Вздохнув, он словно решается на следующие слова: – Твоя подруга сейчас напугана. Ей больно. Она не решится рассказать вам что-то, что решится рассказать тому, кто сможет ей помочь. Дай мне поговорить с ней. Пожалуйста.
Четверг, 19:55
Комната Карины
Дверь в спальню Карины открывается с тихим скрипом, а девушка, крутящаяся перед зеркалом в откровенном коротком платье, похожем на сорочку, даже не оборачивается. Любуясь своим отражением, заявляет подругам, что завтрашней ночью они оторвутся на славу, девчонкам не удастся её переубедить, а «этот придурок еще пожалеет».
Собрав рукой волосы в высокий хвост, Карина разворачивается ко входу и замолкает на полуслове. Кулак разжимается, накрученные локоны рассыпаются по спине, а она, почувствовав, как душа со свистом летит в пятки, делает шаг назад.
Этого ещё не хватало!
– Вы кто? – спрашивает Карина высокого мужчину, с тихим щелчком закрывающего дверь в ее комнату.
Впрочем, ей ясно, кто это, и без его ответа. Карина впервые видит Виктора Бестужева, но точно знает, что это именно он.
Это плохо. Это очень плохо! – вопит отчаянный страх, сидящий в грудной клетке, заставляющий стучать сердце быстрее с каждой секундой.
Ну, Вася! Какого черта?!
– Вы что тут забыли?!
А мужчина так и стоит у двери, сложив руки на груди. Смотрит на нее с прищуром, чуть склонив голову вбок. Колючий взгляд словно сканирует ее мысли!
– Зачем ты тащишь Василису в «Койот»?
Приоткрыв рот, Карина задерживает дыхание, а вот сердце бьется уже с неимоверной скоростью.
Он знает!
Бросает взгляд на закрытую дверь – их ведь могут услышать! Или Вася тоже уже в курсе? Он, должно быть, все ей рассказал?
И острейшее лезвие сожаления пронзает сердце.
Впервые в жизни Карина нашла кого-то, кто стал ей другом просто так! Кто не сплетничал за её спиной о её легкомысленности, не смотрел косо из-за папаши-алкоголика, кто тормозил её сумасбродные порывы и помогал без просьб о помощи, кто делил с ней осенние вечера за сериалами и вкусными ужинами… А она просто позавидовала Васе! Как ведомая дурочка повелась на проклятое предложение «немного поиграть»!
– Я знаю про ваше шоу Трумана, – тем временем раздраженно продолжает Бестужев. – Он тебя правда ударил или это очередная постановка? Вторая девушка тоже участвует?
Карина только отрицательно машет головой и пятится к кровати. Обессиленно опускается на матрас, опускает голову и тихо бормочет, глядя на свои ноги:
– Вася тоже?..
– Полагаю, если бы знала, не сидела бы под твоей дверью и не представляла бы свои руки на его горле. – Он в пару шагов оказывается у письменного стола. Одной рукой отодвигает стул, садится, закинув ногу на ногу.
– Не говорите ей, пожалуйста, – тихо просит Карина, не решаясь посмотреть на незваного гостя.
В его присутствии ей становится так неловко, как никогда не было. Даже на сцене клуба в откровенных костюмах чувствовала себя гораздо увереннее.
– Все тайное рано или поздно становится явным. И, если честно, не понимаю: тебе-то какая разница, знает она или нет?
– Мы же подруги…
– Нет. Она с тобой, может, и дружит, но точно не ты с ней.
– Вы ошибаетесь.
– Уверена? – С нажимом произносит Виктор, чуть наклоняясь вперед. – Потому что благодаря тебе, я так понимаю, состоялась первая встреча Кая и Василисы. Благодаря тебе он знал, на какие места надавить, какие слова сказать, какие песни спеть. Мне неприятно это признавать, но Кай – не самый сообразительный юноша. Но ты – совсем другое дело. Ты стала его глазами, ушами и мозгом. Ты находилась рядом с вашей игрушкой и умело дергала за ниточки. Браво! О таком друге только мечтать. Вы прямо родственные души!
И эти его слова, его интонация… Он бьет гораздо больнее, чем Кирилл, и это, блин, настолько неожиданно: что совесть может терзать так безжалостно, до кровоточащих царапин на душе, до больнючих ссадин… Совесть – та ещё мстительная зараза!
Карина сжимает кулаки – острые квадратные края ногтей больно впиваются в ладони, а Виктор, понижая голос, теперь наклоняется вперед всем корпусом.
– И ты не останавливаешься. Зачем устраиваешь очередной спектакль? Зачем тащишь ее в клуб?