– Пап… – голос дрожит, когда откладываю вилку и отрываю взгляд от полупустой тарелки с омлетом и фасолью.
Гнетущая тишина за завтраком стала новым членом нашей семьи, как и пустой стул между мной и папой. Мы молчали лето, осень, зиму и весну, но так не может продолжаться вечно. Мама всегда говорила, что даже в самые темные времена жизнь не стоит на месте. Мы не должны сдаваться, а мой папа делает это изо дня в день. Только я не могу так. Не могу подвести ее, дом, наше семейное дело, передающееся от родителей к детям десятки лет.
– Пап?
Мы в ресторане при отеле одни. Последние месяцы здесь нет гостей, а из персонала остались лишь те, кто работал на шато многие годы подряд. Скатерти на круглых столах несвежие. От климата морского побережья на светлых стенах появились подтеки, а в нос бьет запах сырости, которого тут никогда не было.
Но папа не видит ничего из того, что вижу я. Не видит увядающих лоз винограда, не видит пустеющего отеля, не видит меня. Словно в тот день он похоронил себя вместе с ней, бросив меня здесь совсем одну. Он похудел и осунулся, постарел на десять лет и стал похож на дедушку, а не на моего папу, каким я его помню. На моего улыбчивого, заботливого любимого папу.
– Я сдала последний экзамен, – скручиваю бумажную салфетку в плотный жгут, старясь не дать горю выплеснуться наружу. Мой любимый, дорогой папочка… Ты тонешь в скорби. Всплывай, умоляю. Прошу, пожалуйста, посмотри на меня. Посмотри, папа! Я здесь, я жива, я рядом!
Но отец только кротко кивает, продолжая равнодушно поедать завтрак.
– Пап, мне нужно поступать куда-то. – Голос осиплый, как при ангине. Незатянувшиеся раны кровоточат с новой силой, заливая бьющуюся от беспомощности душу горячей кровью.
Я тоже скучаю. Папочка, я тоже не могу без нее, но я здесь!
– Пап, посмотри на меня… – сглатываю привычный ком в горле, но слез давно нет. Я выплакала целое соленое море. Плакала в нашей с мамой бухте, в спальне, на уроках и на занятиях с многочисленными репетиторами. И больше плакать не могу.
– Папа! – Подскакиваю на месте. Стул в тишине дерет ножками мраморный пол.
Я похожа на нее, очень похожа. Папа смотрит словно сквозь меня.
Взгляд некогда таких же зеленых, как у меня глаз, поддернут туманной поволокой. Это саван, не дающий увидеть, что случилось с виноградниками, с отелем, с нашим милым шато. Тут все увядает. Умирает. Все стремится к маме.
– Вася… – шелест сухих обескровленных губ. Мое имя звучит словно зов из потустороннего мира. Папин вид пробирает до ледяных мурашек.
– Я хочу уехать.
Малодушно готова бросить родного отца, но я просто… Не могу. Иначе сломаюсь, как он.
Отец ничего не отвечает. Мне кажется, ему все равно. Он не снял кольцо, не убрал ее фото с прикроватной тумбочки. Он не пережил утрату, но сейчас я не смогу помочь.
– Прости, пап.
Я ухожу. Убегаю. Улетаю из родного дома, чтобы вернуться сюда той, кто сможет вдохнуть жизнь в это некогда прекрасное место.
Часть первая
Глава 1
Василиса
– Вась, пожа-а-алуйста, – канючит девичий голос в трубке. – Ну, крошка! У тебя же и так пары допоздна. Посиди час-два в кафешке, а?
Пытаюсь сдуть с лица короткую прядь, пока одной рукой держу ноут, другой – телефон с болтающей по ту сторону Кариной. Плечом толкаю массивную дубовую дверь универа и жмурюсь.
К шести часам вечера закат заливает набережную канала Грибоедова мягким рассеянным светом. Лучи танцуют в витражных окнах старинных особняков, стройным рядом выстроившихся вдоль воды. Солнечные зайчики пляшут в темно-коричневых стеклах тяжелых дубовых дверей. Спускаюсь со ступенек, а волосы снова лезут в глаза.
– Вась, ты там жива? Посидишь, а?
– Тебе сегодня повезло. Ноут у меня с собой, так что посижу. – Шум и гам толпы смешиваются с визгом тормозящих машин, музыкой из многочисленных кафешек и смехом идущей сзади компании ребят. – Тем более, мне еще нужно выбрать тему дипломной.
Быстренько шагаю в сторону Невского, стараясь обогнать толпу студентов впереди. На самом деле я бы и без ее просьбы не приезжала. Нет желания наблюдать за любовными утехами подруги с ее невероятно раздражающим напыщенным индюком, зовущимся по какому-то недоразумению парнем.
– Спасибо-спасибо-спасибо! – Карина срывается на счастливый писк. – Но лучше б ты мужика в кафе выбрала, а не дипломную. Это тебе Кирилл передал. И еще привет.
Вот индюк же.
Глубоко вдыхаю, понимая, что тот самый Кирилл слушает наш разговор. Более того, он в нем еще и участвует. В воздухе едва уловимо ощущается аромат только-только ушедшего августа. Легкий ветер ласкает кожу, раздувая воротник блузки и распущенные волосы. Пахнет сладким крепким кофе из соседней «Шоколадницы». Злиться и раздражаться в такой момент просто невозможно, да и чужие придурки – не моя забота.