— Ясно, а что ты здесь все-таки делаешь-то? Ведь данные события произошли уже давно.
— Так я жду, может, этот маг вернётся. Я никогда еще ненормальных магов не видел, — и фонарь посмотрел на нас с такой надеждой во взгляде, что я не выдержала и, согнувшись пополам, засмеялась.
Я смеялась и смеялась, и остановилась только после резкой небольной, но от этого не ставшей необидной пощечины. Прекратив смеяться, я обиженно уставилась на рыцаря.
— У тебя началась истерика, а нюхательной соли у меня нет, — этот гад говорил своим обычным ровным и спокойным голосом. Есть на этом свете хоть что-то, что может вывести его из себя до полной невменяемости? Он же даже под действием адреналина, который чуть из ушей у него не плескался после горячки боя, почти спокойно предложил мне убраться с его глаз, предупредив только, что иначе он не отвечает за последствия, которые могут быть для него весьма приятными, в отличие от меня.
— Мне тебя поблагодарить за это? — я исподлобья смотрела на рыцаря.
— Можешь меня ударить, если тебе от этого легче станет, — Артур немного подождал, затем, не дождавшись от меня никаких ответных действий, подошёл к своей лошади и вскочил в седло. — Забирайся на лошадь, и поехали, нечего здесь больше делать, — и, не дожидаясь меня, тронулся по тропинке.
Через пару тактов я присоединилась к рыцарю, а человек-фонарь смотрел на нас и вздыхал. Ему было скучно и одиноко. Он заблудился в собственном разуме, и никто не понимал его стремлений. Воистину говорят, что когда боги хотят сильно наказать человека, то лишают его разума. Я смотрела на него, мне было его жалко, но я ничем не могла ему помочь. Никто не мог, ни в моем мире, ни в этом.
— Шёл бы ты в ближайшее селение — там всегда есть, кому путь освещать, — вдруг обернулся Артур к фонарю.
— Но… а как же маг?
— А маг не приедет, — я опередила рыцаря и ответила фонарю сама, действительно, хватит ему здесь по кустам прятаться, а в селение его хотя бы накормят. К юродивым во все времена, во всех реальностях было особое отношение. — Он решил удалиться подальше от этого несправедливого мира и провести остаток дней, отрёкшись от выпивки и плотских утех.
— Святой человек, — с чувством произнес фонарь и побрёл в противоположном от нашего движения направлении.
— Это сейчас что, была угроза? — с лёгким смешком спросил меня рыцарь. Да какой он к свиньям собачьим рыцарь? Рыцарь никогда бы не ударил женщину, даже из лучших побуждений. Поэтому я проигнорировала этого нерыцаря, и пустила кобылку рысью. — Подожди, Гвен, да подожди же ты! — Артур быстро догнал меня и, недолго думая, просто перетянул из седла на свою лошадь, а я так опешила, что даже почти не сопротивлялась.
Когда я перетянул Гвен к себе в седло, она практически не сопротивлялась. Я сам не мог понять, почему я её ударил. Мне нужно было быстро привести женщину в форму, и я не придумал ничего лучше пощечины. Хотя, кого я обманываю, я и не обдумывал других вариантов. Теперь я раскаивался в этом необдуманном поступке, но изменить что-то было уже невозможно.
Мне не нравится, что, находясь рядом с Гвен, я практически не контролирую свои поступки, тогда как я привык всегда знать, какое действие я совершу в следующий момент. Это касалось всего, даже отношений с дамами. Особенно это касалось отношений с дамами. У меня были женщины, видит бог, я не монах. И всегда все в этих отношениях было строго регламентировано и подчинялось строгому плану, даже страсть входила в этот план. С Гвен же я почти никогда не думаю о том, что я делаю или говорю. Между нами нет страсти, нет даже намека на влюбленность, но… Как только мы оказываемся наедине, между нами только что искры не летят, а в воздухе отчетливо пахнет свежестью грозы. И, все демоны бездны, это упоительные ощущения. И это опасно. К такому положению дел можно очень легко привыкнуть. Слегка тряхнув головой, я постарался выбросить эти опасные мысли из головы и заняться существующими проблемами.
— Что мне сделать, чтобы ты меня простила? — спросил я Гвен, которая смотрела на меня с раздражением.
— Преподнести норковую шубу и бриллиантовое колье, — буркнула женщина и принялась вертеться, вероятно, чтобы изловчиться и спрыгнуть на землю, а так как мы сидели в одном седле, то её телодвижения стали вызывать некоторый дискомфорт в моём теле. Да что же это такое? Что я только что про отсутствие страсти думал? Решено, в следующей таверне я воспользуюсь первым же предложением от какой-нибудь служанки, и неважно уже как именно мы будем представлены хозяину. Так, нужно собраться, что она там про какую-то шубу говорила?