Дед Степан соскочил со скамьи и пал передо мной на колени.
– Да успокойтесь вы, – мне стало не по себе. – Встаньте. Что вы делаете? Объясните толком. Гиблое, если место такое, так почему не уедете?
– А не пускает она, Ваня. Нечисть-то, не пускает. Какой бы дорожкой не пошел, все одно – обратно в деревню возвращаешься. Нет нас для мира, Ваня. Пропащие мы.
– А я тогда как к вам попал?
– А тебя, Ваня, сам леший ждал. Люб ты ему, Ваня. Поэтому и пустил тебя. Только ты спасти нас можешь.
Все это время Денис сидел рядом и продолжал пить самогон, не обращая внимания на наш такой странный разговор.
– Дак что же вы сделали-то такого? Как нагрешили-то?
– А это, Ваня, уже друг тебе твой закадычный расскажет, Дениска. Он у нас главный герой, – дед Степан толкнул Дениса в плечо. – Ну, что расселся? Рассказывай.
– Дак что рассказывать?
– Все рассказывай. Как бедокурить, то он в первых рядах, чертяга, а как ответ держать, так и хвост поджал. Некогда уже любезности любезничать. Говори, как есть.
Денис вздохнул, налил себе еще самогона, выпил и тяжело выдохнул.
– В общем, такое дело, брат. Верно все дед Степан говорит. Кто бы рассказал, сам бы не поверил. Но что есть, то есть. Виноват я. Крепко виноват. Голову свою готов отдать, да не спасет это. Сына потерял, сам видел. Жена ума лишилась. Много я пострадал, да мало все лешему этому.
Помнишь, поехал я после университета молодой, с напором. Жену тут встретил красавицу, хозяйство завел, сына родили, а тут пошла черная полоса. Уезжают люди из деревни. Все бросают и уезжают. Школу закрыли, в райцентр перенесли. А куда я денусь с семьей-то? Вот и запил я тогда, брат. Крепко запил. Жена и кричала, и уговаривала, и бросить обещала. Да только все без толку. А в тот день бес меня попутал. Ты же знаешь, я не такой, но тут сам не пойму, что случилось. Ночью иду до дому. Пьяный, конечно, но дорогу понимаю. А тут она.
– Кто? – не понял я.
– Ну эта, Настька. Видели ее на дороге. Жаль, не дал зашибить. Ты же знаешь, не такой я. А тут словно бес попутал. Вижу, сидит она. Одна. Ни души вокруг. Ночь. Вот что ей дома не сидится? Зачем она в темень на улицу выперлась? Сидит, значит. Ну и взыграло во мне что-то. Сам себе простить не могу. Согрешил я с ней, снасильничал. Аж самому тошно. Бес какой-то. Не я был. Да сделанного не вернешь, хоть в петлю лезь.
Денис уронил голову на стол, потом поднял, налил самогонки, выпил.
– Все она это! Самогонка эта деревенская! Кого хочешь с ума выживет. Ненавижу!
Он схватил бутылку и со всей силы швырнул ее в раскрытое окно, но тут же откуда ни возьмись возник маленький чертенок, который стрелой вылетел вслед за бутылкой, и через мгновение она вновь стояла на столе цела и невредима.
– Ну дак можно же было как-то решить. Подошел бы потом, покаялся. Помощь какую предложил. Она же одна живет, говорите. Всегда можно договориться.
– Всегда да не всегда, – вставил дед Степан. – Настя – девка не простая. Помнишь, без отца, говорил, живет.
– Ну, помню.
– Так вот, леший ее отец. Леший!
Я растерянно откинулся назад.
– Дак что теперь делать?
– Начались когда у нас напасти, – продолжал дед Степан, – пришел ко мне Дениска, покаялся. Понял, что к чему. Пошли мы к кузнецу совет держать. Это для чужих он кузнец, а на самом деле ведьмак. Только он один и может с нечистой силой совладать. И заключил ведьмак с лешим сделку. Как исполнится она, так и возродится деревня наша.
– Что за сделку?
– Дочку свою он замуж захотел отдать, – сказал Денис. – Я как услышал, оторопел. Как же так – замуж? Я женат. У меня жена и сын, а в деревне и нет никого из мужиков-то, кто бы замуж мог ее взять. Вот и вспомнил я тогда про тебя, брат. Уж прости ты меня, что втянул тебя во все это. Утопающий за соломинку хватается.
– Ну и дела, – сказал я. – И что же это значит теперь? Жениться мне на ней, что ль?
– Ванюш, это фиктивно же все, не официально, – затараторил дед Степан. – Сыграем свадьбу, успокоится нечисть, откроет деревню, рванешь в свою Москву, и поминай как звали. А нам спасение. А? Ванюш? Выручай.
Такого предложения от лучшего друга я не ожидал, но бросать людей в беде я не привык. Да и потом, какая нечисть? Мне бы добраться до райцентра, а там сразу в милицию. Они-то наведут здесь порядок.
– А, черт с ним, – махнул я рукой. – Своих не бросаем. Прорвемся.
– Вот и славненько, – воскликнул дед Степан. – Вот и славненько.
– Спасибо, брат, – Денис крепко обнял меня. – Не забуду до могилы.
Тут дверь в комнату распахнулась и вошла дородная баба, которую я видел давеча.
– Ну что, хлопцы, готовы? – спросила она низким голосом. – Пора. Гости ждут.