Он опередил, легко разрезая длинным ногтем (когтем!) указательного пальца тонкую тряпку от груди до подола.
И опрокинул Рей на подушки.
Она нашла в себе силы даже удивиться их наличию.
И тому, что они уже не у бара, а в какой-то комнате, с темно-бордовым пошлым интерьером.
Хотя чего ожидать от похотливого демона? Уж явно не вкуса в дизайне.
Догадался перенести их в уединенное место, и на том спасибо.
А ведь мог и прямо в баре выебать.
Жар затапливал все тело, начиная от тех мест, куда он прикасался губами и расходясь волнами, как от брошенных в воду камней.
Рей уже даже не понимала, где он ее трогает, как, куда целует, потому что вся ее кожа мгновенно превратилась в сплошную эрогенную зону, и дрожь неконтролируемо и болезненно проходила подобно шквалу цунами, достигая самых отдаленных мест. А может, он и там касался ее?
Боль.
От того, что каждый мускул, каждая клеточка тела стала внезапно невероятно чувствительной, Рей было больно.
Сладкой, будоражащей, призывающей продолжать, болью.
Он,может, царапал ее, может , кусал...
Да черт с ним, даже если бы и куски тела отрывал!
Рей бы только стонала благодарно и взахлеб.
Потому что такого она не испытывала никогда.
И когда он вошел в нее, сразу, на всю длину, и показался таким огромным, таким жестким, таким горячим внутри, Рей выгнулась и закричала.
От боли, раздирающей ее тело на части.
От жажды, что сушила губы, требуя его поцелуев, как глотка воды в оазисе.
От наслаждения, где так густо и пряно смешались жар, жажда и боль.
Она не помнила потом, что ему шептала в горячке, облизывая, прикусывая, обжигаясь о его тело, горя от его поцелуев, умирая от его напористых, сильных, неутомимых движений.
Мимолетно воспринимались сменяющиеся пейзажи.
Вот они в комнате, с пошло бордовыми бархатными подушками, и он грубо и резко разводит ее безвольные ноги, приникая к клитору порочными пухлыми губами.
Рей стонет безудержно от ожога его языка, от невероятного наслаждения, электрическими разрядами расходящегося по телу.
Вот они где-то наверху, на какой-то смотровой площадке, и он тесно прижимается к ней сзади, проникая одним толчком сразу глубоко, насаживая ее на себя, крепко держа за шею и усиливая давление по мере приближения оргазма.
И Рей кончает, задыхаясь от нехватки воздуха и глядя, как буквально в шаге от нее разваливается на куски какой-то прекрасный старый город с готическими перепадами башен.
Вот они в тропическом лесу, и водопад мягко распыляет искры воды прямо на них, освежая, остужая.
Но он не дает остыть, силой опуская ее на колени и заставляя открыть рот.
И Рей, никогда особо не любившая минет, с наслаждением давится его членом, задыхаясь, когда он достает глубоко и чувствуя восхитительную дрожь в ногах и сжимающуюся промежность. Его сперма горячая, как лава, проникает внутрь, обжигая. И даже это дарит невероятное удовольствие.
Вот они в белом, изысканном номере отеля, и дорогая простыня приятно холодит обожженное, искусанное, исцарапанное тело, и он скользит , закинув ее ноги себе на плечи, нежно и медленно, растягивая удовольствие для обоих, касаясь ее пылающего лица легкими невесомыми поцелуями, аккуратно придерживая за плечи, не наваливаясь излишне, чтобы не раздавить, потому что он дьявольски тяжелый, и это такой забавный каламбур, так не вовремя пришедший ей в голову, что смех возникает сам собой.
Он какое-то время с удивлением смотрит в ее запрокинутое смеющееся лицо, а затем с улыбкой запечатывает растянувшиеся в улыбке губы томным медленным поцелуем, от которого просто все внутри сжимается, чтобы вскоре раскрутиться невозможно острой и обжигающей воронкой освобождения, и тело звенит, как струна , становится невозможно тонким и хрупким - тронь - и лопнет, рассыплется на миллион осколков.
Рей открыла глаза.
Звуки ночного клуба обрушились водопадом на уши. Она ошалело огляделась.
Они по-прежнему сидели у бара, его рука на ее бедре, его темный , ставший внезапно жестким и бездонным взгляд не отпускал ее, топил в своей черноте, без просвета даже дьявольского золотого.
- Что это? - Рей , у которой так и не получилось оторвать глаза от его лица, даже голос свой не слышала, оглушенная не столько навалившимся на нее звуковым экспериментом диджея, сколько резким переходом от того, что только что было между ними ( а было?точно?) до жестокого возвращения в реальность.
Она наконец - то смогла опустить взгляд, оглядеть свое совершенно целое платье, свои тонкие руки без царапин и синяков, дотронулась до губ, совершенно целых, не искусанных, не измятых грубыми поцелуями.