«Еще-у скажи, что она будет у него как попка младенца… тогда-у он тебя точно-у сгрызе-ут… посмотри, как зыркает!» — сказал мысленно Фома.
«Да вижу я. Представляю, как у него сейчас чешется тело в тех местах, где есть чувствительность!» — хмыкнула в ответ Лима.
Кот забрался на кресло и удобно устроился в нем. Прикрыл глазки и решил чуток вздремнуть… а то он так устал от жары, пока загорал…
— Я говорил тебе, что ненавижу тебя? — процедил Макс.
— Еще нет, — задумчиво произнесла Лима. — Я думала, что в своих чувствах ко мне ты признаешься чуть позже.
Вошел Геннадий и Руслан.
— Ну что? Ванна готова? — спросил он, улыбаясь Максу.
— Вас обоих я тоже ненавижу, — сказал Макс мужчинам.
— И я тебя люблю, дружище, — ответил ему Геннадий.
Руслан только вздохнул.
— Так, любезности будут позже. — Хлопнула в ладоши Лима. — Берите Макса и несите в ванную, она уже полная.
— Меня может вымыть Рус, — окликнул скрывшуюся в ванной женщину Макс.
— Это не его работа, — ответила Лима, выглянув из-за двери.
— Он будет делать то, что я скажу!
— Тобой занимаюсь я, Максимилиан Александрович и хватит уже вредничать, — пожурила его Лима.
Руслан и Геннадий осторожно взяли тело Макса и под руководством Лимы перенесли в ванную с густой пеной, и очень аккуратно опустили его в воду. Макс тут же ухватился обеими руками за бортик ванной.
— Все, уходите. Я вас позову, — отпустила Лима мужчин.
— Я не подозревал, что твои услуги распространяются и на мое мытье.
— Так оно и есть.
— Где это видано, чтобы взрослого мужчину мыла женщина! Это унизительно.
— Зарасти грязью куда унизительнее. Да и вообще, любовные парочки порой моют друг друга. Разве это унизительно?
— Мы не любовная парочка! — буквально выплюнул Макс.
Придав своему лицу небрежное выражение, Лима намочила губку и чтобы сменить тему, спросила:
— Ты предпочитаешь какой-то особенный гель для душа?
— Вот этот, — проворчал Вербицкий, ткнув пальцем на полку с различными гелями, указав на первый.
Гель пах дорогим мужским одеколоном.
— Очень приятный запах, — сказала она, нюхая гель. — Запоминающийся, но не навязчивый.
— Рад, что тебе нравится. — В голосе мужчины прозвучала ирония.
— А туалетной водой ты пользуешься?
— Всегда.
— Когда побреешься, сможешь воспользоваться ей.
— Побреюсь?
— Ну, если ты хочешь, чтобы я тебе побрила…
— Я сам могу это сделать, — бросил сухо Макс.
— Тогда мне остается только гадать, почему ты этого не сделал раньше? — Лима одарила своего пациента неискренней, слащавой улыбкой. — Или ты планируешь отрастить пышную бороду, в которой с удовольствием заведутся блохи или вошки…
Вербицкий погрузился в упрямое молчание. А Лима, налила на губку геля, и несколько раз сжала ее, пока на ней не образовалась пышная шапка белоснежной пены.
Мазь с соприкосновением с водой и гелем легко смывалась.
Сначала Лима вымыла Максу ноги. Когда губка коснулась подошвы, она спросила:
— Щекотно?
— Очень смешно, — буркнул Макс.
— Да ладно тебе, Макс, не будь таким брюзгой.
— А что, паралич — это новая разновидность анекдота?
Лима нахмурилась:
— Смех еще никому не причинил вреда. Он только помогает. Тебе было щекотно, когда трогали пальцы на ногах?
Вербицкий повернул к ней голову и посмотрел на нее совсем другими глазами. Он вызывающе-непристойно оглядел ее с ног до головы. Его взгляд был таким горячим, обжигающим.
— Когда я вернусь в свое нормальное и подвижное состояние, возможно, тебе удастся это выяснить. — Его голос прозвучал низко и очень сексуально.
— Тогда я уже не буду мыть тебя.
— Для этого необязательно меня мыть. Ты можешь сделать и кое-что еще в отношении пальцев на моих ногах.
— Что, например?
За этим вопросом последовал ряд предложений, одно похотливее другого.
Губка в руках у Лимы застыла на несколько секунд, потом она снова окунула ее в воду. Ведьма мрачно посмотрела на Макса, который ухмылялся, как кот.
Ее зеленые глаза опасно сверкнули.
— Какой разврат! — выпалила она яростно.
— Зато весело, — хохотнул Вербицкий.
— Отнюдь, — ответила Лима.
— Ладно, успокойся, Лима. Я пошутил. Ты не в моем вкусе. Я предпочитаю грациозных, женственных, нежных женщин, желательно блондинок, а вот ты…
Лима с любопытством посмотрела на Макса:
— А что я?
— Ты упрямая, вредная и агрессивная шатенка.
— То есть, я не женственная и не грациозная? Вот спасибо. — Ведьма разозлилась. Еще никто не смел называть ее неженственной! Да она само совершенство! Если бы не сделка, то она бы сейчас за эти слова утопила Макса в ванной.