— Извини, но только зубочистка взглянет на тебя.
— Валери, тебя назвали зубочисткой.
Я решила подыграть ему, когда увидела испуганный взгляд Джейми, который смотрел то на меня, то на Эйдена.
— Какой же ты гад, — произнес мой парень, обращаясь к другу.
Мой парень. Так приятно звучит эта фраза.
— То есть, — начала я, засучив рукава и идя по направлению к Джейми, — ты хочешь сказать, что я зубочистка?
Джейми звучно ударил себя по лицу, после чего произнес:
— Боже, сотри с лица Земли Эйдена.
— Это все потому, что он сохнет по мне, — криво улыбнулся Эйден, подходя к нему и обнимая за плечи. — Все еще не может признать это. Бедняжка…
Я взглянула на этих двух парней, смотревших друг на друга взглядами любящих братьев, и стало так тепло на сердце. Они всегда были и росли вместе, все делили пополам, проводили много времени в компании друг друга, поддерживали, помогали, спасали и защищали. Джейми неоднократно был рядом с Эйденом, когда его накрывали эпилептические удары, связанные с его неврозами (папа годами избивал на его глазах мать и довел ее до выкидыша, из-за которого она чуть не умерла), а Эйден нередко спасал его задницу, когда Джейми попадал в какие-нибудь передряги. Несмотря на то, что вся шестерка дружно между собой общалась и каждый был братом для всех, все же между некоторыми возникла особая связь. Мой брат общался со всеми, как и Харви: они не могли выделить кого-то одного, но вот Джейми был связан душой с Эйденом, а Рафаэль с Зейном.
Почти шесть лет назад, когда мой отец "трагически" погиб от руки Билл, которая выстрелила ему в голову, когда он чуть насмерть не задушил Темпла, случилась та ужасная ночь, изменившая жизни многих. Но особенно она коснулась жизни наших отцов, что теперь гнили в тюрьмах и земле, а также всей Шестерки (моего брата и его компании), которая должна была занять главенствующие должности в Хейтфорде после своего возвращения. Они изменят этот город до неузнаваемости и сделают так, что каждый житель будет восхищаться ими. Я уверена в этом.
Вся Шестерка пережила такое в своей жизни, что они решили для себя, что не могут позволить, чтобы другие страдали так же, как и они. Когда им всем было одиннадцать, их изнасиловал педофил, который снова заключен под стражу после того, как его мой отец обнулил его срок и выпустил наружу, чтобы отомстить Темплу. Его он изнасиловал в детстве первым.
Я взглянула на Джейми и Эйдена, что улыбаясь разговаривали, и в моих глазах появились слезы. Джейми тоже изнасиловали, как и Эйдена собственно. Они две недели пробыли в хижине в лесу, где Бальво скрывал всех похищенных мальчиков, многие из которых умерли от разрыва прямой кишки, а также потери и заражения крови. С ними я на тот момент я не была знакома, так как только после этого случая мои родители забрали меня и Айрис из школы-интерната. Темпл на следующий день, когда он смог сбежать, пытался сброситься с крыши часовни, пристроенной в психиатрической больнице, стоящей до сих пор на окраине города. Год после этого он не разговаривал.
Знаю одно: каждый из них до сих пор лечится у психотерапевтов. Эйден одно время даже ходил к психиатру, чтобы ему выписали антидепрессанты, потому что в его жизни был тяжелый период после повторной встречи с Бальво в ту роковую ночь. Тогда, кстати, Темпл помешал ему и Джейми убить этого морального урода.
Словно почувствовав что-то, Джейми повернулся ко мне и, увидев, в каком я состоянии, нахмурился. Он в два счета сократил расстояние между нами, взяв мое лицо в руки.
— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил он, осматривая меня.
— Ничего, — просипела я, пряча свое лицо в его ладонях, что приятно пахли апельсинами, которые мы ели несколько часов назад.
— Почему ты плачешь тогда?
Его лицо словно исказилось от боли. Эйден недоуменно смотрел на меня.
— Ничего, — прошептала я, улыбнувшись сквозь слезы. — Просто я люблю тебя.
Мои руки обвились вокруг него, голова легла на грудь, и через несколько секунд мое тело почувствовало ласковые прикосновения горячих ладоней Джейми. Наши губы встретились, сливших в мягком поцелуе, в котором было много печали, тоски и сочувствия. Оторвавшись от него, я взглянула в его глаза, которые смотрели на меня с такой любовью, от которой защемило сердце.
— С каких пор ты стала такой сентиментальной? — поинтересовался Эйден.
Я перевела взгляд на него и тоже заключила его в объятия.
— Я благодарна жизни, что вы есть у меня, — прошептала я, стирая влагу с щек и улыбаясь.
— Точно свихнулась, — покачал головой Эйден, положив руку на мой лоб. — Держись подальше от нее со своими кроличьими желаниями, Кроуфорд, — обратился он к Джейми, — у бедняжки совсем мозги отказали. Небось выдолбал их все, пока изучал "строение ее тканей", — спародировал он меня, за что получил хороший пинок под зад от Джейми.
Я рассмеялась, а затем почувствовала, как Эйден прижимает меня сзади к себе и треплет волосы, создавая из них гнездо. Джейми с улыбкой смотрел на нас.
— Слушайте, я вообще-то пришел сюда за другим, — вздохнул Эйден, когда вдоволь наигрался. — Сегодня проходят гонки, куда ты, — он взглянул на Джейми, — между прочим, заявился.
Джейми нахмурился, после чего раздраженно перевел плечами.
— Да плевать я на них хотел.
Эйден поджал губы и опасливо посмотрел сначала на меня, потом на Джейми. Инстинктивно я поняла, что дело пахнет жаренным.
— Виктор заявил перед всеми, что если ты не придешь, значит, ты трус, который признает его превосходство.
Я поперхнулась слюной и закашлялась, пока Джейми испепелял взглядом Эйдена, чесавшего затылок.
— Этот…, - он прикусил от злости губу и сжал руки в кулаки. — червь действительно сказал это?
Эйден кивнул головой, и Джейми перевел взгляд на меня.
— Поедешь со мной?
Я кивнула головой, страшась того Джейми, который сейчас смотрел на меня: в его глазах был арктический холод и нескрываемая враждебность. Он мягко улыбнулся и поцеловал меня в висок.
— Тогда собирайся. Поедем сначала в общежитие, чтобы ты смогла переодеться, после чего направимся на трассу
Глава 45
Чем ближе к смерти, тем острее чувствуешь жизнь.
Тем больше в тебе жизни.
(Джеймс Хант "Гонка")
Джейми был не в духе. Не знаю, что его гложило, но всю дорогу до того места, где проходил заезд, мы ехали молча. Эйден сидел сзади, изредка шепча мне какие-то комментарии, Джейми сидел за рулем и смотрел на дорогу, что-то обдумывая, а я, разместившись рядом с ним, предчувствовала что-то неладное. Мне хотелось сказать ему, что нам нужно вернуться обратно, что было бы лучше, если бы мы провели время дома, смотря какие-нибудь фильмы, например, но слова отказывались скрываться с моих губ. Вид Джейми меня пугал.
Словно уловив мое настроение, он протянул свою руку, коснувшись моей, и взял ладонь в свою. Теплая кожа успокаивала, давая возможность почувствовать освобождение от чего-то ужасно тяжелого. Я силой сжала его руку, обхватив ее двумя ладонями. Джейми умело петлял между машинами, что спокойно ехали по шоссе, и вот мы уже ехали по заброшенной дороге, что вела в то место, где нас ждали все остальные. Когда мы приблизились к нему, я сдавила пальцы Джейми, который отреагировал на это смешком и высвободил ладонь, положив ее на мою ногу. Я прикусила губу при виде толпы, которая взорвалась воплями при виде нас. Господи, как же мне это все не нравится…
Ощущение было такое, словно я попала на гладиаторские бои, где обезумевшая толпа требовала хлеба и зрелищ, ибо парни и девушки, толкая друг друга, кричали и пытались коснуться Джейми, заслонившего меня собой и державшего за руку. Эйден стоял позади, держа меня за другую ладонь, и чуть не набросился на одного, который навалился на меня, пытаясь докричаться до Джейми. Я словно оказалась в каком-то карикатурном фильме, где все выглядят гиперболично большими, искаженными, ненормальными. И тут Джейми поспешил объяснить мне ситуацию:
— Они под кайфом.
После этих слов я прижалась к нему плотнее, желая поскорее оказаться в безопасном месте, где руки этих людей меня не коснутся. Мой разум оказался во власти паники, которая прекратилась тут же, как только мы перешли за какую-то линию, вдоль которой стояли крепкие парни, сдерживающие толпу обезумевших студентов. Вдохнув полной грудью, я вцепилась в Джейми, который притянул меня к себе и крепко поцеловал. Я забылась, окунувшись в этого человека, что дарил мне спокойствие. Его руки, крепкие, сильные, держали меня, не позволяя слабости взять вверх, его мягкие губы открывали для меня мир безмятежности. Я расслабилась. Оторвавшись от меня, он одобрительно улыбнулся и заглянул прямо в глаза, сказав: