— Когда титул принимать? — спросил Малфой, рассчитывая время для того, чтобы отойти от ритуала и всех проблем, которые свалятся на его голову. Мало принять род и встать в его главе, нужно к себе и своему магическому ядру и составляющей привязать оставшихся потомков, пусть и многоюродных. А это немалая энергетическая нагрузка, как на тело, так и на ядро, которое будет перестраиваться, и меняться под направление принимаемого им рода. У Малфоя, несмотря на то, что он стал вампиром, ядро все же имеется.
— Планировал провернуть все сегодня, — говорит Сириус, — если у тебя, племяшик, нет других планов на этот день и предстоящие три. Потом будет не до этого. Страну я покину и откликнуться не смогу, — смотрит на меня, — даже на твой зов, крестник. — Я понимал причину, где он будет и почему не откликнется. Служба на благо Повелителя под началом генерала Преисподней.
Драко посмотрел на меня прожигающим взглядом, полным упрека, потом на друзей. Те были согласны с Сириусом, род Блэк не может угаснуть, ему нужен глава. А кроме Драко никого лучше нет. Так что под давлением и обязательствами, а так же личной выгодой, лорд в 18-ть, Драко покинул комнату, уйдя за Сириусом в банк. Мы же со слизеринцами остались. Опять же ненадолго. Первым квартиру покинул Забини, попрощавшись с усмешкой:
— Пока, не Поттер! Увидимся в школе.
Следующим ушел Нотт, так же с предвкушающей улыбкой и словами:
— На платформе встретимся, не Поттер!
Осталась лишь Паркинсон. Она задержалась на пять минут, но все это время прошло в тишине. Мы с ней стояли у двери, за несколько шагов до выхода. Слизеринка смотрела на меня пристальным взглядом, прожигая серыми глазами, словно пробуя на вкус мою сущность, черный огонек и распространяемый им шлейф, витающий вокруг нас. А потом сказала, все так же, с прищуром, сдвигая тонкие, черные брови к переносице:
— Увидимся, — вот и все, что сказала Панси напоследок. Я закрыл за ней дверь, все еще ощущая запах сущности банши на своей коже, волосах, одежде. Определенно, энергия девушки не вызывает во мне гастрономический аппетит, как было с гриффиндорцами. Ее сущность напоминает мне мою. Родственную, я бы так сказал. А родню есть не дело.
5 глава «Приятного мне аппетита!»
Примечание к части
Бечено
Безымянный
Утро первого сентября!
Сборы в школу на общий восьмой курс и встреча с бывшими друзьями-гриффиндорцами, реабилитированными слизеринцами и всеми теми, кто выжил в той битве и вернулся к учебе. Мне хотелось вернуться в школу не ради встречи и воспоминаний, а чтобы закончить то, что начал. Никогда не имел привычки бросать дело на полпути. А со сменой сущности этот пунктик усилился и стал полноценной чертой моего характера.
- Готов? – спросил меня Драко, выходя из душа. Он на ходу переодевался из пижамы в брюки, рубашку и жилет, завязывая шнурки на ботинках.
- Готов, - ответил блондину, поднимая отросшие по лопатки волосы в высокий хвост, открывая на обозрение чистый без шрама лоб. Очки я так же оставил в прошлом, маскироваться и блюсти прежний облик Мальчика-Который-Выжил не стану. А если что, то победив лорда – прозрел, сняв с себя наведённое им проклятие, а шрама лишился потому, что миссию Света выполнил. Вот и вся легенда.
Мы с Блэком, а Драко теперь официально лорд Блэк, вышли из квартиры, закрыли ее магией и перенеслись на платформу. Найдя слизеринцев, видя в толпе разыскивающий меня по старой внешности гриффиндорцев, прошли в поезд и заняв пустое купе – разместились.
Нотт первым делом завалился спать, ведь день назад было полнолуние, и он еще не отошел от обращения. Заняв сиденье целиком, положив под голову рюкзак, попросил нас быть тише, и как только поезд тронулся, провалился в сон. Тео живет в ладах со зверем, но процесс превращение туда и обратно все равно дается нелегко, а давление на организм неимоверное.
- Дружба и уважение друг к другу, без какой-либо выгоды, зависти, гордыни, исключительно на равных, несмотря на статусы и титулы, - усмехнулся, смотря на Нотта, мирно спящего, и слизеринцев, поддерживающих его в трудные периоды жизни, - мне этого, увы, не понять.
- Тебе все чувства и эмоции более не ведомы, - говорит Панси, - теперь только сухой расчет и ничего более, - а я не отрицал, говорил, как есть, и не таясь. Да, любовью не воспылаю, ненавистью не вспыхну, в зависти не утону, от гордости голову не потеряю, как и от всех оставшихся грехов. Они действуют на душу, а ее у меня нет. Только огонек Преисподней, дарующий жизнь во имя Лучезарного Повелителя, да сущность, которую нужно время от времени подкармливать.
- Кто первый? – спросил Драко, имея в виду призрака или картину. Я не знал, кого бы мне хотелось отправить в желудок в первую очередь.
- По обстоятельствам, - сказал я, предвкушая, - кто не убежит в страхе перед моим истинным обликом, тот и станет добычей.
Призраки как потусторонние сущности, видят куда больше остальных. У призраков, в отличие от живых, зрение подобно магическому взгляду. Они видят все так, как выглядит на самом деле, без преград и сокрытия, через все вуали, заклинания, чары и зелья. И я для них предстану в своем демоническом облике с рогами, крыльями, хвостом с кисточкой на конце, черными когтями и зелеными с вертикальными зрачками глазами.
Надеюсь, призраки и жители картин не попрячутся все разом, а то я буду голодать. А голодный демон – это злой демон, которому плевать на тайные места и схроны. По страху найду.
- Ты уже предвкушаешь праздничный пир? – спросил меня Блейз, смотря на черные когти, которыми я стучу в незамысловатом ритме. Отвлекся от реальности и выпустил часть сущности.
- Да, - ответил коротко, заканчивая тему моего гастрономического интереса и школьного меню из призраков, картин и возможных душ живых, окутанных грехом.
- Как с гриффиндорцами поступишь? Они явно будут против твоего общения с нами, - спрашивает Панс, а к ней присоединятся Блейз, говоря те же слова о протесте гриффиндорцев относительно моего общения со слизеринцами.
- Пофиг! – отмахнулся, - навязать мне свое мнение у них не получится. Таким, каким я был раньше, уже не стану, а на их дружбу, внимание и заботу клал большой и толстый! – улыбка Драко, смех Забини и кивок Панси, - а их претензии к вам и нашему общению мне по боку. У них своя жизнь, у меня своя. И к ним кроме гастрономического интереса никакого нет. За исключением Джинни, - даже плечами передернул от воспоминаний о приторности ее души, окутанного грехом Похоти.
- Настолько все плохо?
- До тошноты. Ее грех настолько сладкий, что сводит зубы, и язык от ощущений к небу пристает. Так и сахарный диабет заработать недолго. Другое дело Рон или Гермиона, - замечтался я, снова уходя в воспоминания об их пропитанных грехами душах. – Рон – это нежнейшее, воздушное картофельное пюре с куском сливочного масла и стакан парного молока, а Гермиона – деликатес, как фуагра или буабез, изыск, которым можно наслаждаться в дорогом ресторане по какому-нибудь особому случаю. Отрезая по крохотному кусочку, отправляя в рот и смакуя каждый всплеск живительного сока.
- Все, хватит! – резко прервала мои слова Панси, - от твоих слов о деликатесах и изысках, аппетит разгорелся. Я сейчас слюнями подавлюсь, - буркнула Панси, а Драко улыбнулся и тихо засмеялся, чтобы не разбудить Нотта. – Но я бы с превеликим удовольствием посмотрела на то, как ты трапезничаешь душами своих бывших друзей, - намек я понял, принял и кивнул. А дверь купе резко и шумно открылась, от чего спавший Теодор резко подскочил и выхватил из рукава палочку.
- Малфой! Забини! Нотт! Паркинсон! – выплюнул каждое имя Рональд, наталкиваясь на меня, но не признавая и не узнавая, так как спросил: - Поттера не видели? – те отрицательно мотнули головой, а Рон выплюнул: - ну и где этого придурка носит? Шрамоголовый говнюк! Неужели опять на свою задницу приключений нашел? Вытаскивай его потом! – слушая слова Рона смотрел на душу и грех, его подчиняющий. В этот раз он переливался оттенками злости и жадности, -только теперь даром, - прошептал он, покидая купе, закрывая так же резко дверь. Его последние слова четко расслышали все сидящие в купе, особенно я.