Совсем рядом к Сент-Олдейтс примыкает узкий мощеный переулок. Не успеваю я и глазом моргнуть, как Клемент хватает Дилана за плечо и вталкивает гуда, а потом швыряет свою жертву на землю.
— Клемент, вы что творите? — шиплю я.
— Да вот, болтаю с одним языкастым щенком.
Он нависает над ошарашенным студентом и велит ему подняться. Дилан Райли безропотно подчиняется, его презрительной ухмылки как не бывало.
— Последний шанс, говнюк. Будешь отвечать?
Для пущей убедительности великан наступает на студента, и тот пятится назад, пока не наталкивается на стену. Деваться ему некуда, и он неохотно кивает. Теперь действо скорее смахивает на допрос с пристрастием, зато Дилан становится более покладистым.
— Когда вы в последний раз разговаривали с Камероном Гейлом? — спрашиваю я.
— Не помню. Уже давно.
— А точнее?
— Он приходил на вечеринку по случаю дня рождения моего отца в ноябре.
— И с тех пор больше не общались?
— Только эсэмэсками. Мы поссорились.
— Почему?
— Его тупая подружка пожаловалась, будто я к ней приставал. Ага, размечталась.
Меня так и подмывает поинтересоваться, обоснованным ли было обвинение, однако к делу это не относится. Впрочем, даже после столь короткого знакомства с Райли мне представляется, что с него станется.
— Как зовут его подругу?
— А вам что за дело? — В его тоне вновь различается заносчивость.
— Отвечай! — вмешивается Клемент.
— Не знаю, кто вы двое такие, но Дилана Райли так просто не запугать. — Затем парень дерзко смотрит на великана. — Полицейский участок отсюда всего лишь в ста метрах. Только тронь меня опять, и я так заору, что они через две секунды прибегут.
Вернув себе уверенность, он одергивает пиджак и бочком смещается вправо, в прямом и переносном смысле прощупывая почву на предмет достойного удаления со сцены.
Клемент вздыхает, всем своим видом признавая поражение. Райли решает, что угроза миновала и делает следующий шаг.
С выводами, однако, он поспешил. Едва лишь его нога касается земли, великан вскидывает руку и стискивает ее на горле самонадеянного юноши, пригвождая его к стене. Разумеется, о криках помощи не может быть и речи.
— Ты начинаешь меня бесить, — рычит Клемент. — В общем, если хочешь и дальше играть на своем сраном инструменте, отвечай на вопрос.
— Клемент, — вмешиваюсь я, — навряд ли он что нам ответит, пока вы его душите.
Великан поворачивается к жертве.
— Будешь вести себя паинькой, мудила?
Райли ухитряется кивнуть, и хватка ослабляется.
— Кимберли, — выдавливает он. — Кимберли Боухерст.
— Телефон?
Потирая горло, парень отрицательно мотает головой.
— Как нам ее найти?
— Она живет в… Вандсворте. Работает в муниципалитете, что-то связанное с финансами.
Клемент поворачивается ко мне.
— Обратно в Лондон?
— Похоже на то.
Я уже думаю, что разговор с Диланом Райли закончен, но у Клемента другое мнение.
— Детей заводить собираешься? — спрашивает он у студента.
— Что? Я…
— Расскажешь кому о нашей милой беседе, и я вернусь, отрежу тебе яйца и запихаю их тебе в глотку. Усек?
— Усек, — шепчет паренек.
— Вот и прекрасно.
Клемент разворачивается и, посвистывая, двигает прочь.
Я быстро отказываюсь от первоначального намерения извиниться перед Райли, поскольку спесивый юнец сочувствия у меня совершенно не вызывает. Вместо этого я молча нагоняю великана.
— Только без нотаций, — бурчит он, не успеваю я и рта раскрыть.
— Что-что?
— Мы добились, чего хотели. Иногда приходится играть грубо.
— Знаю. И, между прочим, я вовсе не собирался читать вам нотации. Этот наглый придурок сам напросился.
Клемент закуривает сигарету и поворачивается ко мне.
— Хорошо, что ты так считаешь, док. Потому что у меня такое чувство, что пока наш парень отыщется, мне еще не раз придется запачкать руки.
— Почему вы так думаете?
Он невозмутимо смотрит на меня:
— Голос в голове подсказывает.
20
Словарь определяет «нормальный» следующим образом: «типичный, обычный или ординарный; отвечающий ожиданиям».
Применять данную характеристику к людям, однако, мне представляется неправильным. Ведь человеческая личность не бывает типичной или ординарной, и я уже давным-давно усвоил, что ожидания редко оправдываются.
За последние несколько дней я только укрепился в этом мнении. Человека на пассажирском сиденье рядом со мной, у которого и фамилии-то нет, назвать нормальным нельзя даже с грубой натяжкой. Чего я не могу решить, так это подходит ли к нему определение «ненормального»: «отличающийся от обычного или ожидаемого, особенно настораживающим, опасным или недопустимым образом».