Находясь, тут перед вратами в вотчину желтых мы с Гимениусом словно заразившись неведомым вирусом, впали в легкий ступор. Будто сами на секунду стали желтыми. На исполинских трехметровых желтых воротах и изгороди красовались изображения сгоревших спичек. Возможно, сегодня мы сможем узнать что-то новое, чего пока не знаем, чего не могли знать, ибо пока были всего лишь в начале нашего пути, опасного путешествия на юго-запад за женой и детьми Гимениуса. Мы, молча, сидели в машине, смотря на сгоревшие спички и на закрытые желтые ворота.
Гимениус: — Странно этот район со дня основания в северной части города был, мы ехали на юго-запад, а попали сюда. Не нравится мне вся эта сдвиговая перепутаница, скажу я тебе Корректор. Ну, алфавит нам в помощь. Ну-ка господин Корректор распахните-ка ворота в уголок священной земляной груши!
Я послушно выпорхнул из машины и нарочито торжественно открыл незапертые ворота. Перед нами возникла шикарная прямая, как стрела, дорога, окруженная сомкнувшимися в купол ветвями деревьев, лиственно-хвойная пещера, сумрак убегающего вглубь шоссе манил нас внутрь. Наше путешествие во имя жизни превращалось в увлекательную игру со смертью, где невольными игроками оказались мы с Гимениусом.
Медленно с превеликим достоинством мы въехали в квартал. Желтый поселок встретил безмолвием и пустотой. Уж недалеко стало от жилых строений… Холодный пот, онемение лицевых мышц — шок от увиденного. Вдоль дороги примерно на одной высоте на каждом фонарном столбе или удобной ветке трагические висючки, недвижимые тела удавившихся желтых, ого, сколько их тут. Приставные лестницы, табуретки и стулья, столы и тумбочки и всякая всячина под удавившимися говорили о том, что мы наблюдаем редкое социальное явление — бессознательный массовый суицид. Так много мертвых я не видел никогда и нигде, Гимениус не смотрел на меня, он вцепился в руль, будто руль мог ему чем-то помочь. Чуть позже мы оба заплакали, а на столбах адовыми ёлочными игрушками висели мертвые тела желтокожих. Сколько их?! Мы катились по шоссе уже около двух часов и тела не кончались. Казалось, нет ни одного свободного столба или дерева, все было занято страшными висюльками. Полумрак под густыми кронами деревьев скрывал детали, а волосы погибших слегка развевались от свежего ветерка. У всех желтых были красивые длинные волосы, стоит отметить, нация желтых поголовно носила длинные волосы.
Слезы капали прямо на пол автомобиля, прямо на норковые коврики, которые кое-где уже загрязнились от фиолетовой крови тьмецов. Глядя на коврики из короткого меха норки, мне хотелось выстирать их, заново сделать чистыми и респектабельными, не знаю, что меня подтолкнуло думать о каких-то ковриках, когда вокруг такая грусть на каждом столбе, на каждом дереве, жуть.
Особенно неприятно удивляли места, где асфиксия унесла жизни подростков или людей с маленьким ростом. Тем чтобы добраться до вершины световой мачты или другой перекладины, требовалась изрядная сноровка и смекалка, вход шли все доступные приспособления, нелепые этажерки были сооружены для этого. Вот у мощного дерева справа, табуретка, на табуретке два чемодана, на чемоданах маленькая библиотекарская лесенка, на верхушке лесенки коробки, по-моему, от ботинок — пять коробок, верхняя смята и раздавлена. Выше мертвое тело подростка, который соорудил, целую нелепую кавалькаду из разных предметов, ну чтобы дотянуться до ветки. Высоким, безусловно, было намного проще уходить из жизни, им, было, достаточно, одного стула или небольшой лестницы, а в некоторых случаях и вовсе обходиться без подставок.