Вако верные Серому снова взвыли на этот раз презрительно.
-А вы безмозглые тха! Так и будете смотреть, как Баалы забирают наших сыновей, чтобы они дохли на чужой войне и наших дочерей, чтобы прислуживали им? Кахуэль суров и справедлив, он очистит наши земли от скалотов!
Слова, подсказанные Стуру Серым, сработали, Вако стали неприязненно коситься на колдунов.
Даг-Вако поняв, что теряет контроль над ситуацией, поспешил хоть как-то исправить положение.
-Колдуны Красного Круга здесь всего лишь как поддержка. Потому как нам стало известно, что самозванец и его приспешники могущественные колдуны. И не более того…
-Это правда, - заявил Серый и сразу же послышался возмущённый ропот, таарцы не жаловали колдунов, - я не только воин, но и колдун, потому думаю будет справедливо, если здесь и сейчас мы выясним имею ли я право быть вождём в поединке. Пусть боги рассудят меня и всех колдунов, что стоят за твоей спиной Старейшина. Если я одолею их, значит боги на моей стороне, если нет… Что ж значит такова судьба.
Мародеры сбледнули с лица, когда услышали, что Серый хочет померяться силами с двумя десятками упырей в балахонах. Сам дай-фат оставался спокоен и невозмутим как кха-талоский божок.
Услышавшие такое заявление таарцы притихли.
Старейшины и колдуны о чём-то заспорили и Серый догадывался о чём. Отказаться от предложенного поединка – непростительная слабость, а отказаться от боя с всего одним человеком, пусть и колдуном – позор.
Красные колдуны вынужденно согласились, хотя и подозревали мародеров в каком-то подвохе.
Ни о чём таком не подозревали сами мародеры, уже причислившие Серого к мертвецам.
Аза исходил слюной от ярости, остальные пребывали в лёгком шоке, и только Волосатый уже ничему не удивлялся, пытаясь в толпе зеленокожих разглядеть таарок.
А Серый между тем, конечно, не обезумел, и скоро ему предстояло это выяснить.
Для предстоящего боя расчистили большое пространство, все не понаслышке знали каков радиус поражения у многих заклятий.
Против Серого вышли двадцать два колдуна. Трудная задача даже для полного звена мародеров, что уж говорить всего об одном. Колдуны это знали, но всё равно не могли избавиться от ощущения, что попали в западню.
Ощущение их не обманывали, в этот день Серый впервые использовал поглощённую рукой-вампиром силу. Использовал и содрогнулся, потому что такая власть не должна быть ни у одного живого существа в этом и без того безумном мире. Ни у одного…
Доказательство силы - самое лучшее свидетельство правоты Вождя, таарцы знали цену силы и потому покорно склонились, когда прах двадцати двух колдунов взметнулся в небо.
Потрясённые мародеры не могли не заметить, что даже сам Серый не ожидал ничего подобного. Всего лишь один импульс силы, странной магической руки, преображённый бронёй в Инферно – и два десятка колдунов обратились прахом, не успев даже вскрикнуть.
Эта смерть колдунов в абсолютной тишине, оказалась гораздо страшнее, того огненного ада и сгорающих заживо людей и таарцев, что устроил Жнец под стенами разрушенного Ставера. Это даже не походило на бой, скорее на казнь.
Серый понял, что этим днём он открыл в себе что-то неописуемо страшное и отвратительное. Мародеры никогда не считали себя святыми, и иногда им приходилось убивать страшно, руководствуясь только звериными инстинктами, по колено в кишках и крови, но убивать, так как сделал это Серый, не должен был никто. Все поняли это и потому, когда мародер растерянно оглянулся на друзей, они отводили глаза.
Вако склонились перед новым вождём, в отличии от людей они увидели мессию, долгожданного пророка Нового времени, легенды о котором уже стали забываться под гнётом веков. Для них Кахуэль сошёл на землю прямо из древних легенд, сошёл таким, каким он и должен быть – жестоким и беспощадным богом, который должен умыть весь мир кровью, кровью врагов Великого Таара.
Всё-таки Серый добился чего хотел, и мародеры обошлись малой кровью, а учитывая, что это кровь красных колдунов, о ней нисколько не жалели.
Стур повёл всех к шатру вождя, он, как и полагалось, находился в самой середине поселения. Там мародеры расселись по коврам и занялись тем, что любили делать большего всего – ничего не делать.
Через несколько часов стало смеркаться.
Таарцы настаивали на пире в честь вождя, у мародеров праздничного настроения не имелось и на грамм, но согласиться пришлось, зеленокожие свято чтили традиции, и попойка в честь нового вождя непременное условие вступления на этот высокий пост.
Горючая жидкость, которую в Гролл-Тааре называли вином, скоро сделала своё дело и мародеры, как будто сбросили с себя навалившееся на них оцепенение и тяжелые мысли. Лица просветлились и в пьяном угаре исчезли все проблемы и заботы, и даже уже привычная тоска по дому. Только один Серый не мог избавится от холода закравшегося в душу, сколько бы чарок он не опрокинул в себя, глаза его оставались всё так же задумчивы.
Мародеры избавленные от необходимости ежеминутно следить за таарцами, это делал сидящий в тёмном углу колдун, скоро отпустили тормоза.
Разнузданный и дикий разгул, как известно, подкрадывается незаметно и порой может вспыхнуть от маленькой искры, а у мародеров же в душе давно горел пожар, которому не находилось выхода. На какое-то мгновение казалось, что весь Ар-Вако скоро отправится прямиков на небеса, где как верили таарцы, живут павшие воины, павшие, но не сломленные, ибо и там они сражались.
Всё замерло только с приходом утра, когда даже у самых выносливых подкосились ноги, и они рухнули там, где их застал сон.
-Боги… - раздался слабый хрип, - пить, ради всего святого, дайте пить… Тьфу! Что за гадость ты мне подсунул шкет?!
-Это вода, кург… - удивлённо ответил зеленокожий юноша.
-Ты смерти моей хочешь? – подозрительно спросил Волосатый, буравя воспалёнными глазами остроухого мальчишку.
-Нет, кург…
-Прости его воин, - внезапно вмешалась подошедшая таарка, - иди Нури.
Мальчишка сразу шмыгнул вон из шатра.
Волосатый приложился к предложенному бурдюку с вином и только после того, как опустошил половину, взглянул на девушку.
Таарка поражала красотой.
Волосатый мучительно пытался вспомнить, видел ли вчера страшненьких, но так ничего и не припомнил, голова не могла терпеть такого насилия, и мародер сдался.
-Где я? – оглянувшись и почесав затылок, спросил Волосатый.
-Это шатёр Костуна-Вако.
Несколько минут Волосатый менялся в лице и, в конце концов, свалился от хохота как подкошенный, после чего сразу заохал - похмелье не фунт изюму.
-А ты? – перестав ржать, выдавил из себя Волосатый.
-Йора, седьмая жена, благородный кург меня не помнит?
-Эм… Что-то с памятью моей…
-Кург вчера познакомился со всеми жёнами своего друга.
-Ах, да, как я мог забыть. А где же сам отец семейства?
Костун, как будто откликнувшись всхрапнул, откуда-то из кучи ковров в самом дальнем углу шатра.
-А, ну всё понятно, - хмыкнул мародер.
Солнце на улице неласково ударило в глаза, Волосатый матернулся себе под нос. Поиски лохани с водой не заняли много времени, и спустя полчаса плесканий в холодной воде, Волосатый почти почувствовал себя человеком и пошёл искать остальных.
Мародеры, что не имели удовольствия иметь тринадцати жён, оказались в местном араме, где все за исключением Жнеца, который как будто превратившись в статую, всё так же находился в том же положении, в каком сознание оставило Волосатого. И как это ни странно Серого тоже, голос которого раздавался из глубины арама.
Тот о чём-то на удивление увлечённо спорил со Стуром и Астой, одним из немногих лояльных Старейшин.
-Так или иначе это нарушение Закона и Клятвы! – кипятился Стур.
-Но разумно ли будет принуждать их к тому, чего они совершенно не хотят, мы можем получить ещё одного врага прямо под боком, - возразил Аста.