Олег высоко нёс свою голову: казалось, он неотрывно смотрел на небо, чтобы не видеть земли. Да и по самой-то земле ступал осторожно, будто не доверял ей.
Дмитрий, заложив руки за спину, шагал неторопливым хозяйским шагом. Голову тоже держал высоко, но не заносчиво, а торжественно. С многочисленными .знакомыми раскланивался старательно и несколько картинно, словно мы шли не в загс, а совершали круг почёта.
Люда крепко держала меня за локоть, и я чувствовал, как дрожала её рука!
Когда мы подходили к горсовету, Дмитрий приостановился, осмотрел нас с Людой. Поправил мой галстук, у Люды - выбившуюся прядку волос и сказал Олегу:
- Ты можешь хоть пять минут побыть обыкновенным человеком, а не гением, не демоном с прищемлённым хвостом? Неужели тебе ещё не надоело все это?
- С некоторых пор теряю вкус, - сказал Олег и улыбнулся хорошей улыбкой.
- Вот спасибо. Смотришь, потихоньку мы из тебя и вовсе выбьем эту дурь, - сказал ласково Дмитрий и потом повернулся к нам.
- А вы, новобрачные, - побольше торжественности. Представьте себе, что вы входите в храм.
- Поп хороший из вас вышел бы, - сказал Олег и прыснул со смеху.
Дмитрий и мы с Людой рассмеялись. Так и вошли в «храм» простодушно весёлыми.
ГЛАВА 5
Поженились мы осенью, а квартиру нам обещали дать весной. Я и повесил нос. А Люда - ничего. Я, говорит, ждала тебя шесть лет,- а с тобой квартиру могу ждать хоть сто лет. Да и признаться, говорит, на разных квартирах жить даже интереснее: не жизнь, а сплошные ожидания и свидания.
Скоро мне и самому стали нравиться «сплошные ожидания, и свидания». Одно только было плохо - Мадина оказалась уж слишком доброй.
Как только я появлялся, она всегда начинала куда-то торопиться. Выдумывала, конечно, какие-то срочные дела, чтобы оставить нас одних. Однажды, вскоре после свадьбы, совсем пропала куда-то на несколько дней. Нам сказала, что в командировку ездила. Я потом узнал - никакой командировки не было, просто она жила эти дни у своей подруги. Нам после этой «командировки» было очень неловко.
Осень стояла тёплая, сухая, похожая на позднее лето, и мы, чтобы избавить Мадину от «срочных командировок», стали совершать затяжные прогулки на Ахтубу. А иногда и ночевали на берегу.
Однажды было жаркое воскресенье. Мы по-семейному отдыхали на берегу. Из двух простынь сделали палатку, принесли с собой кастрюлю, лук, картошку. Все это придумала Люда. И рыбу меня заставила ловить. Сама червя надевала на крючок, рыбёшку снимала с крючка. И такая весёлая, счастливая была, будто всю жизнь этого дня ждала.
Поймались десяток плотичек, и Люда скомандовала:
- Давай дров, разводи костёр!
И был костёр. Был душистый дым, «наваристая» уха из десяти плотичек.
Обедали мы, сидя на песке, по-турецки поджав ноги. Такой вкусной ухи я не ел в лучшем московском ресторане. А Люда походила на девчонку в стане мальчишек, удравших из дома «робинзонить». Да и я в брюках, засученных до колен, наверно, был похож на мальчишку, преждевременно начавшего лысеть.
- Приятного аппетита, - услышали мы, когда уже доедали духовитую уху. Это сказал наш знакомый, начальник домостроительного участка.
В белом костюме, в капроновой шляпе, будто дело происходило в мае, он пришёл посидеть у реки.
- Спасибо, садитесь с нами кушать, - заторопилась Люда.
- Вы что, тут и ночуете? - не отвечая на её приглашение, спросил он.
- Ночи ещё тёплые. Бывает, и ночуем. Здорово-то как! Воздух - не надышишься. Пароходы всю ночь кричат, рыба играет...
- И комары, - мрачно заметил начальник.
- Что вы! Сейчас их уже нет. Это летом. Да ведь у палатки можно развести костерчик. Огонёк, дымок. Вот только мой муженёк не понимает поэзии.
- Мда-а... Поэзия хороша, а квартирёшка лучше. Если хотите, есть у меня одна практическая идейка. Мы инструменталку новую построили, а старую могу вам отдать. Оштукатурим, и перебьётесь в ней зиму.
Мне эта «идейка» совсем не нравилась. Жить в лачуге среди строительного хлама? Скучно. А Люде понравилась, и она сразу же приступила к делу.
- Вы не обращайте на него внимания. Пусть морщится. Ему нужен замок где-нибудь над пропастью в Кавказских горах, а я согласна и на инструменталку. Только бы поскорее.
Так мы очутились в инструменталке. Стояла она рядом со строящимся зимним плавательным бассейном у крутого спуска к Ахтубе. Огромный, во всю стену стеллаж, на котором раньше лежали молотки, топоры и стояли банки с краской, Люда оставила на месте, только завесила его ситцем в красных маках.