Однако вода и вправду была еще слишком холодна. Когда де Кармел вошел в реку первый раз, ноги его свело, а кожу обожгло ледяное прикосновение таких приятных и ласковых на вид голубых струй. Шарля это не вдохновило, с большим неудовольствием воспринял он весеннее купание.
Конечно, весьма похвально, что в обители святого Винсента приор ревностно заботился не только о духовной, но и телесной чистоте братии. Омовения из подернутой льдом лохани не вызывали у Себастьяна содрогания. Он с детства привык и спокойно проделывал это даже зимой, но Шарль придерживался иных взглядов. В Святой Земле он приобщился к некоторым левантийским обычаям из которых более других ценил сложный ритуал очищения тела. По возвращении во Францию де Кармель соорудил в замке купальню. Насколько же тёплые камни приятнее вязкого илистого дна. Но делать нечего, если мальчик переплывет на противоположный берег – это еще куда не шло, но возвращение может стоить ему нескольких дней жестокой лихорадки.
Шарль пробубнил себе под нос еще несколько крепких ругательств и вернулся на берег, чтобы собрать небрежно брошенную Себастьяном одежду. Потом он стянул тунику, связал вещи в большой узел и морщась и нелицеприятно поминая строгого приора, столь склонного к чистоте, двинулся по воде, высоко подняв руки с одеждой. Зайдя по грудь он перекинул узел в левую и поплыл.
— Себастьян тем временем уже вынырнул у самого берега с противоположной стороны реки, поднялся на ноги и мотал головой стряхивая воду с кудрей. Он потянулся, подставляя тело ласковым солнечным лучам огляделся и широко улыбнулся. Может он и не знал точно к чему предназначен, но ощущал себя частью этого прекрасного совершенного мира, залитого ослепительным солнечным светом. Он больше не был отделен от него. В небольшом фьефе Шарля все давно стало ему знакомо, он любил эти холмы, поля, неторопливое движение реки. Юноша чувствовал себя сильным, полным жизни и свободным. Никто не имел теперь воли над ним, мрачные каменные стены аббатства не давили на грудь могильным холодом. Себастьян вышел на пологий берег у самой развилки дороги. Здесь около излучины путь расходился на небольшую тропинку, что вела вдоль реки по самому берегу до брода и после моста шла прямо к воротам аббатства, где некогда он провел столько печальных дней, вторая широкая с разбитыми колеями поднималась в гору, резко поворачивала к Клеронскому лесу и затем огибала замок Ронсвальд. По ней, в самом скором времени, Себастьяну и Шарлю предстояло двинуться в Арси и предстать перед графом Ноэлем де Абвиль.
Часть 5.2
Из-за поворота показался авангард эскорта на красивых рослых конях, дорогая сбруя, богатые чепраки – все свидетельствовало о высокородности синьоров. Рыцари были одеты в кольчуги, препоясаны мечами, на головах красовались шлемы с насечками, а на ногах блестели серебряные шпоры, плечи воинов укрывали добротные, хотя изрядно запыленные плащи. Оруженосцы следовали за своими сеньорами. Шесть всадников предваряли рыцаря на мощном боевом коне. Штандарт с замысловатым гербом, который вез оруженосец, большой зачехленный щит в руках второго и паж на дистревьере, что следовал на полкорпуса коня позади синьора свидетельствовали о том, что это предводитель отряда. Богатое сюрко, с тем же гербом, что и на штандарте, было наброшено на кольчугу, голову покрывал капюшон из прочных железных звеньев, а поверх еще и небольшой шлем без забрала, повод коня сжимали сильные руки в латных рукавицах. Он, как и его спутники следовал в полном боевом облачении, с мечом у пояса. Лица рыцаря было не рассмотреть, настолько густо оно было покрыто пылью. Вне всякого сомнения этот паладин страдал от жары в великолепном, но тяжелом наряде. Следом за всадниками из-за поворота выползло громоздкое сооружение. Большие носилки, укрепленные на шестах покачивались между двух сильных хорошо откормленных лошадей, еще двух мулов вели за собой слуги в одинаковых серо-голубых сюрко и синих шаперонах. Шествие замыкал арьегард из четырёх рыцарей и двух оруженосцев. Вся картина в целом выглядела достаточно нелепо среди мирного весеннего пейзажа, но не вызвала удивления, потому что была весьма обычна для неспокойного времени усобиц и горячих споров между сеньорами южных фьефов герцога нормандского.
Отряд приближался к Себастьяну. Следовало одеться, или скрыться в кустах. Шарль очень вовремя подошел сзади и тронул юношу за плечо.
— Стоит поторопиться, если мы не хотим показаться им в одежде прародителей.
— Ты захватил мою камизу? — Себастьян увлек Шарля обратно в прибрежные кусты.