— Какое же? — хрипел прижатый к мягкой земле Себастьян, он извивался всем телом и пытался освободится из железных объятий.
— Здравый смысл. В неравной борьбе — это единственное, что может обеспечить победу. — отвечал Шарль уже не шутя. Он чутко определил тот момент, когда Себастьян перестал сопротивляться, заметил как тело юноши расслабилось, и хотя тот все еще лежал с руками заведенными над головой, а грудь его тяжело вздымалась после яростных, но бесполезных усилий, непримиримое стремление к победе угасло, в глазах появилось странное отсутствующее выражение, которое так часто приводило Шарля в отчаяние. Против этого он ничего не мог поделать. Вот и теперь, Себастьян отвернулся в сторону и думал о другом…Де Кармел поразился столь быстрому переходу, и не одобрил его. Он хотел сказать о том, что во время борьбы нельзя отвлекаться на посторонние мысли, но вдруг увидел себя и Себастьяна, как бы со стороны. Вот они лежат, сплетясь телами в душистой изумрудной траве и тело юноши так покорно, глаза томно полузакрыты, губы тронула легкая улыбка. Сраженный безудержной силой пронзившего его желания, едва сдержав болезненный стон, Шарль мгновенно освободил поверженного противника, откатился в сторону и поспешно встал. Это было так неожиданно, что Себастьян усомнился не обижен ли де Кармел его шутливым нападением.
— Прости, если я что-то не то сделал, — пробормотал он, приподнимаясь, — Я просто…
— Не стоило тебе плавать в такой холодной воде, — проворчал Шарль и носком сапога подтолкнул узел с оставшейся одеждой и соллертами Себастьяна. — Одевайся, обратно пойдём через мост.
— А … садки?
— Как тебе нравиться это слово, мой мальчик! Кажется, оно привело в восторг и графиню, — язвительно произнес де Кармел с коротким злым смешком. Удивленный взгляд Себастьяна разъярил его еще больше. — Она так хороша собой, не правда ли, ты заметил какие глаза? Синьора так охотно откинула вуаль, не поступает ли она так же и с пологом супружеского ложа, когда мужа нет дома. Осматривала тебя, как жеребца на ярмарке…
— Не начинай снова, нет причины оскорблять эту даму, я же сказал, что она не заинтересовала меня.
— Ну, конечно, это не ты краснел, как монахиня и вздыхал, как старая дева.
— Шарль!
— Забавно будет посмотреть, как вы встретитесь на пасхальной мессе, или на празднике в замке графа Фландрского. Может ты пригласишь её на танец.
— Ты прекрасно знаешь, что я не умею танцевать!— Себастьян взялся за узел намереваясь одеться.
— Ах, какое упущение для благородного рыцаря, ну так споешь ей канцону, уверяю тебя графиня с удовольствием выслушает, её прежде, чем попросит тебя помочь распустить шнуровки на платье.
— Шарль! Да ты с ума сошел… как ты можешь, говорить такое об этой женщине и обо мне.
—Защищаешь её? Ах прости! Я и позабыл, ты ведь не знаешь, что такое женщины, быть может, она просветит тебя, наконец. Тебе понравиться…
— Я не хочу тебя больше слушать, чуть не плача воскликнул Себастьян швырнул узел в де Кармеля и бросился обратно к берегу. Он прыгнул в воду и быстро поплыл, а Шарль еще некоторое время смотрел перед собой, тяжело дыша не в силах различить окружающее сквозь багровую пелену ревности застилающей глаза. Когда он пришел в себя, Себастьян был уже на середине реки, мерные броски его рук свидетельствовали о том, что он с лёгкостью преодолевает течение. На стремнине его совсем немного отнесло в сторону, но юноша скоро выбрался на берег чуть ниже того места, где лежала сеть с рыбой и была привязана лодка. Шарль схватился за голову и сел прямо на обочине дороги. Выхода не было. Ему следовало открыться или отпустить Себастьяна. Находиться с ним рядом и оставлять юношу в дальнейшем неведении о своих чувствах было выше сил человеческих.
Шарль предавался своим мрачным думам достаточно долго. Когда он встал и побрел к мосту солнце уже заметно склонилось к закату. Решение, которое могло бы изменить что-то в отношениях с Себастьяном, так и не пришло. Де Кармел не мог признаться юноше в своей слабости. Закаленный в сражениях воин, бесстрашный рыцарь, мудрый и расчетливый придворный, он в первый раз не мог совладать со своим страхом и проявлял позорное малодушие. Шарль не знал, как отнесется Себастьян к его чувству и отчаянно боялся оттолкнуть от себя предмет своей долгой тайной страсти. Быть может потом, когда будет случай все объяснить. Де Кармел снова и снова обманывал и уговаривал себя, хотя отлично знал, чем дольше тянется эта неопределенность в их отношениях, тем сложнее будет что-либо изменить.