Часть 7.(2)
Солнце поднялось и стояло в зените. Нежилась в животворных лучах дневного светила по весеннему обновленная долина Тера. Пестрели цветы на лугах, ярким зелёным ковром стелились прибрежные травы, расплавленным золотом сверкала вода на перекате у Желтого Брода.
Душа стремилась ввысь, словно жаворонок. Парить в небесах и славословить Господа за его милости, вот чего жаждала она, но грешны смертные, как часто за мирскими заботами не слышат они голоса собственной души.
– Кровь Христова! Уже полдень! – воскликнул рыжебородый, могучего телосложения рыцарь, стянул с себя старый зелёный эскофль подбитый мехом и бросил его на нижний сук векового дуба. – Уф! Надо было одеться полегче, – тяжело отдуваясь добавил он, отошел к самому краю поляны, покрытой мягкой шелковистой травой, и в который раз за это утро оглядел местность.
Красота божьего мира не трогала его, а лишь подогревала раздражение. Рыцарь длинно и замысловато выругался и повернулся к своему собеседнику
– Ну, что я говорил тебе?
– Не надейся выехать до рассвета, если в охоте принимают участие дамы, – рассмеялся тот, забавляясь нетерпением старшего товарища. – Они проспали!
– Ты прав, сэр Генри, клянусь подметками святого Губерта. Ведь сегодня нас удостоят чести такие высокородные особы. А по мне, так не лучше ли вернуться в Ронсвальд? Я не большой любитель гоняться за дичью по такой жаре.
Сэр Генри оставил без внимания его последние слова.
Рыжебородый плюнул и принялся мерить опушку леса широкими шагами.
– Нам следовало расседлать лошадей, – на ходу бросил он.
В тени высоких каштанов яростно отмахивались от назойливой мошкары застоявшиеся кони.
– Теперь уже не стоит. Проявим ещё немного терпения, граф Стенли.
– Надо было послушать лорда Перси, Генрих, и отдать тебя братьям доминиканцам, с таким долготерпением ты бы многого достиг, – отозвался рыжебородый и оба рассмеялись.
Рыцари с самого рассвета ожидали герцога со свитой.
Время тянулось медленно. Все возможные темы для разговора были давно исчерпаны. Поговорили о предстоящем турнире, о новых налогах, о возможной войне с Францией, о преимуществах и недостатках арбалета, о лошадях, о соколах. Что оставалось? Молчать ждать и только.
Рыжебородый задержался на краю опушки и снова бросил укоризненный взгляд туда, где, разделяя шпалеры виноградников надвое, поднималась по холму желтая полоса дороги. У подножия она лишь изредка мелькала в просветах яркой весенней зелени, но выше уже свободно бежала вдоль мощных укреплений замка Шелтер. Кусты и деревья были вырублены на добрых полмили вниз от стен, и с того места, где стояли рыцари, вершина холма отлично просматривалась до самых ворот неприступной твердыни герцога …ского.
Мощные стены опоясывали замок двойным кольцом и в обычное время проникнуть в Шелтер казалось невозможным, но в эти праздничные дни ворота были открыты и мост опущен с восхода до заката.
Стражи не знали отдыха, останавливая и проверяя тех, кто хотел войти, и не менее ревностно досматривая желающих покинуть Шелтер.
На дороге царило необычайное оживление: синьоры со свитами и одиночные всадники, а также и пешие путники, и слуги, сопровождавшие повозки с грузом, фримены и вилланы, собранные для срочных работ в замке, непрерывно тянулись по ней.
Одни беспрепятственно достигали внешних стен и скрывались в каменной арке баркабана, другие спешили к подножию холма и дальше к Тэру. Там, от нового моста, вдоль пологого берега вниз по течению, растянулся лагерь прибывших на турнир.
Весело поблескивали щиты, выставленные у входов, дымились костры, у коновязей слуги чистили и седлали лошадей. На краю лагеря расположились кузнецы, оттуда доносился непрестанный перестук молотов.
Ристалище виднелось в стороне, на том месте, где его устраивали из года в год с того времени, как турниры стали вновь разрешены Святым Престолом и одобрены ордонансом славного короля Ричарда. Правда, за участие король установил плату, но что это значило по сравнению с получаемым удовольствием!
При старом герцоге, занятом постоянными междоусобицами с соседями, место военных игр пришло в запустение. Войны хватало на всех, и даже Божий мир не останавливал буйных соседей в стремлении отстоять свои права, а заодно присоединить к родовым владениям чужие земли.
Однако нынешний лорд Шелтера не был сторонником пограничных войн, упрочив мир, он предпочитал сохранять его, ведь совершенствовать воинское искусство можно было и на ристалище, это не наносило урона ни полям, ни лугам, ни фруктовым садам. Маноры и деревни процветали, королевские налоги и церковные десятины вносились в срок и всё это обеспечивало властелину Шелтера милость короля и одобрение Святой Матери Церкви.