Одним взглядом де Кармель приказал слугам удалиться. В замке все желания хозяина выполнялись немедленно и беспрекословно, никто не выказал удивления или любопытства, старший в ночной страже капитан гарнизона , так же отпущенный Шарлем, вернулся в караульное помещение и на всякий случай отдал приказ поднять мост и выставить часовых на башне. Он не знал откуда барон привез свою живую добычу. Возможно, ребенок был ценным заложником или военным трофеем непредсказуемого барона. Дальновидный воин счел благоразумным обезопасить замок на случай внезапного вторжения и всех прочих неприятностей.
Не выпуская из рук своей драгоценной ноши, Шарль без труда поднялся по ступеням винтовой лестницы в башню. Для сильных рук рыцаря Себастьян был лёгким, как младенец.
Мальчик вздохнул и открыл глаза, лишь только Шарль переступил порог своей комнаты. Яркий свет от треножника с масляными лампами потревожил вторгся в сны.
- Мой господин! – воскликнул Себастьян, когда Шарль бережно опустил его на мягкое ложе, покрытое великолепной медвежьей шкурой. Две борзые, что забежали следом за хозяином, угрожающе ощерились, услышав незнакомый голос, но де Кармел только глянул на них и собаки тотчас поджали хвосты и ретировались в дальний угол.
- Я все же разбудил тебя, - улыбнулся Себастьяну Шарль, - Но это даже хорошо. Ты должно быть голоден… оставайся тут я прикажу нагреть воды и принести ужин. Мы не будем сегодня спускаться в большой зал.
Перемены оказались столь неожиданны, что ошеломленный Себастьян не мог прийти в себя. Он воспользовался одиночеством, чтобы оглядеться. Мальчик не помнил, как попал в эту комнату. Они с Кармелем ехали верхом достаточно долго. Бережное прикосновение сильных рук – это единственное, что сохранилось в памяти ребенка.
Двое слуг внесли большую деревянную лохань, застеленную белым полотном, вслед за ними еще двое явились с ведрами горячей и холодной воды, мальчик ненамного старше Себастьяна принёс кувшин с жидким мылом и мягкую ткань для вытирания. Все это время Себастьян сидел на ложе и видом напоминал дикого зверька, попавшего в неволю. Безотчетный страх не отпускал. Привычный мир рухнул слишком быстро, чтобы Себастьян смог хотя бы пожалеть о нём. Жалеть, конечно, было не о чем, он не любил монастырь, и всегда надеялся освободиться из мертвенных, непроницаемых для радости жизни стен обители святого Винсента, но что ожидало его здесь? Новая темница? Жестокое обращение незнакомого рыцаря, которого Ноэль де Альби избрал синьором для своего младшего отпрыска? Нет… пожалуй нет, Шарль де Кармель не был похож на отца Пъера или отца настоятеля Олсберта, вот от них-то Себастьян натерпелся.
В тёмно-карих глазах этого рыцаря светилось неподдельное участие и, возможно, даже нежность. Так смотрел на него брат Освальд, когда они оставались вдвоем в своей сырой холодной келье.
Жалость всегда оскорбляла маленького де Альби, но в отношении Шарля он не почувствовал ничего, что задело бы его фамильную гордость, странным образом унаследованную мальчиком от отца.
Себастьян сидел в большой лохани, обхватив колени и низко опустив голову. Он стыдился своей наготы, худобы, выпирающих ребер, слишком длинных рук и ног. Его тело не знало чужих прикосновений. Мальчик думал, что помогать ему с мытьём явится слуга, но дверь открылась и в комнату вошел Шарль. Он успел переодеться в тонкую полотняную камизу и простые шоссы, влажные волосы свидетельствовали о том, что барон уже принял ванну. Он, так же как во дворе, одним мановением руки и властным взглядом отпустил слуг, при этом юный паж, который покинул комнату последним, вспыхнул и посмотрел в сторону Себастьяна с откровенной ненавистью. От внимательных глаз Кармеля это не укрылось, но сейчас он был занят другим.
- У меня нет хозяйки или дочери, чтобы оказать честь гостю, поэтому тебе придется удовольствоваться моими услугами.
Мягкий шутливый тон скрыл то волнение, которое испытал Шарль, но рука его дрогнула, когда он коснулся влажной кожи Себастьяна.
- Это… я … Я мог бы и сам, - прошептал мальчик, когда мягкое полотно заскользило по его согнутой спине.
- Ты боишься меня? – спросил Шарль. Он продолжал свои неторопливые движения до тех пор, пока тело мальчика не расслабилось от горячей воды и непривычных ласковых прикосновений. Шарль, тем временем, вылил на золотые кудри младшего сына Ноэля де Абвиля целый поток душистого мыла и ловко взбил пену, можно было подумать, что он всю жизнь только и занимался тем, что мыл пажей.