- В этом доме больному не окажут должного ухода, мой господин.
- Не хочешь ли ты сказать, что Захария позволит поместить умирающего в вашей хижине. – воскликнул Ральф, догадываясь о сути её ответа, но его уже никто не слушал.
- Ты сумеешь позаботиться о нём? - спросил Ричард
- Насколько это позволят мои скромные знания.
- Хорошо, я верю тебе… Никаким иным способом не мог сохранить Ричард жизнь Себастьяна, хотя сознание того, что придется оставить юношу здесь, попечение диких невежественных крестьян терзала его беспокойством. - Возьми это, - Ричард снял с пальца драгоценное кольцо, три кроваво красных рубина сверкнули, отражая свет пламени. За эти камни он заплатил одному пизанскому купцу девятьсот золотых безантов, но что в целом мире ценил король дороже верности? И что могло сравниться с бесценным даром любви?
Ральф не смог сдержать болезненного стона, при виде того, как кольцо, зажатое в маленьком кулачке Рахили исчезает в складках её просторных одежд.
- Пусть ваши люди перенесут больного в мой дом, промолвила она и вновь накинула покрывало, прежде, чем покинуть дымное и шумное жилище Ральфа.
Паломники собирались недолго. Устроив больного товарища в доме Захарии они принялись седлать лошадей и навьючивать дорожные сумы. Поклажи было мало и с этим управились еще до полудня. От второго проводника отказались.
Вильгельм де Летанг и Бодуэн Бетюнский долго спорили под навесом у коновязи с отцом Ансельмом, относительно дальнейшего маршрута, но мнение осторожного прелата о том, что следует по Дунаю достичь Венгрии и обойти опасные имперские территории стороной возобладало. Нехотя и Ричард согласился, что лучше дать крюк, чем пробиваться к северным портам через владения Бабенбергов и Штауфенов. Сокрушаясь о столь явной потере времени он тем более торопил соратников, желая как можно скорее достичь пределов Англии. Женщины благодарные за доброе отношение воинственных путников, которым ничего не стоило разорить и сжечь деревню, собрали достаточно хлеба, сыра и холодного мяса, чтобы можно было спокойно продержаться два дневных перехода, до приюта на следующем перевале. Никто и помыслить не мог, что дорога нежданных ночных гостей ведет совсем в другую сторону. Так или иначе, в горном селении не стремились их удержать. Хорошо вооруженные войны, кому бы они не были обязаны вассальной клятвой, вызывали неизменное беспокойство у крестьян. Только Ральфу такая поспешность показалась странной. Как бы невзначай он спросил Нейджла, который приторачивал к седлам последние мешки с припасами.
- Разве не лучше было бы дать отдохнуть лошадям еще хотя бы один день?
- Старики поговаривают об оттепели. Хозяин опасается, что двинуться оползни. Дороги и без того опасны…
- Ну что ж, тогда в добрый путь. Если ты последуешь моим советам, и будешь держаться левее вон той двурогой скалы, то больше не собьешься с дороги. После поворота будет крутой спуск, а там уже и долина. Идите вдоль реки, через лес, все по одной тропе. От развилки снова налево и увидишь перевал. В это время года мало кто путешествует через горы, но может вам и повезет встретить попутчиков.
- Спасибо на добром слове, герр Ральф.
- Эх, парень, из доброго слова плащ не сошьешь, но твои хозяева оказались щедрыми гостями. Заезжайте ко мне на обратном пути…
- Не приведи Господь, - пробормотал мальчик и, накрепко затянув узел, хлопнул отдохнувшую лошадку по крупу. – Ну пошла…
Отряд растянулся по дороге, миновал деревню. Копыта лошадей хрустели по свежевыпавшему пушистому снегу. Звякали металлом кольчуги, вложенные в ножны мечи гулко стукались о зачехленные щиты, всадники приноравливались к движению пеших…
Ральф покачал головой вслед паломника.
- Купцы… как бы не так! Не всегда же Ральф Кожевник жил в этих чертовых горах. Видел и он рыцарей на марше…
Еще некоторое время Плащи и шлемы мелькали в просветах между деревьями, потом исчезли за поворотом. Поземка быстро заносила следы. Ральф вернулся в дом. На то золото, которое он получил от своих постояльцев, пожалуй можно будет выстроить новый хлев и зимние закуты для овец
За удаляющимся отрядом следил не только Ральф. От дверей своей ветхой лачуги, что прилепилась к каменным уступам на самом краю деревни, удаляющийся отряд долго провожал не по-стариковски живыми и зоркими глазами еврей Захария. Что-то в поведении этих людей наводило его на мысли о поспешном бегстве. Слишком уж щедрыми оказались смиренные пилигримы. Не скрывают ли нечто другое плащи и посохи паломников. А если так, нельзя ли извлечь из всего этого выгоду? Захария поёжился от резкого ветра и запахнул на впалой груди свой лапсердок. Неужто услышаны смиренные просьбы и указан ему верный путь для исхода, как некогда было это содеяно Иеговой для всего избранного народа…