- Барух Ата, Адонай Элогейну… забормотал он.
- Ты сделаешь все, как я сказал? – скрипучий голос Захарии прервал задумчивость Рахили. До того, как отец вошел, чтобы попрощаться и дать ей последние наставления, девушка неподвижно сидела у ложа, пристально всматриваясь в лицо больного. Себастьян все так же метался в горячке, он бредил и только сильнейшая слабость де Флора позволяла Рахили без посторонней помощи удерживать его порывы встать. Мрачные видения заполняли горячечный бред, речь Себастьяна была бессвязной, но увы, он сказал достаточно, чтобы посеять сомнения в цепком уме старого еврея.
- Если он умрет, попросишь Ральфа чтобы вынес тело в старый хлев, там и полежит до весны.
Рахиль молча кивнула. Как похожа на мать, отметил про себя Захария, молчаливая и непокорная. Сделает по своему. – Если не вернусь до субботы, встретишь Шабат без меня и сама совершишь Кидуш. - Захария продолжал одеваться. Путь предстоял неблизкий и кроме того, чтобы не упустить момент, следовало поторопится. Ну, а теперь, подай мне кольцо. – строго приказал он дочери. Рахиль встрепенулась.
- Вы поступаете против закона, отец. Оно дано мне чужеземцем, как дар, – осмелилась едва слышно возразить девушка.
- Как дар… скорее плата… за лечение. - Захария укоризненно покачал головой. - Не спорь, мне лучше знать… Или может быть, ты не хочешь вернуться в наш дом, в Герце?.
Так вы идете к рави Иоханнану. – воскликнула Рахиль, и даже хлопнула в ладоши от радости.
Нет, дитя неразумное, я иду к графу Мейнгарду, синьору Гертца. Подай кольцо.
Улыбка померкла на лице прекрасной еврейки, еще печальнее стали её глаза, еще бледнее щеки. Она молча подчинилась древнему установлению и с уважением повиновалась приказу родителя, хотя сердцем была не согласна.
Захария надежно спрятал кольцо в кожаный мешочек, у себя на шее, опустил мошну в вырез засаленной камизы и тщательно убрал в складки одежды тонкий шелковый шнурок. Не спеша натянул он эскофль, поверх накинул нарамник, водрузил на голову желтый колпак и лишь после этого взял из рук дочери посох. Все это время Рахиль почтительно стояла перед отцом, ожидая пока он произнесет благословение.
- Благословен Ты, господь Бог наш, царь вселенной, который добр и творит добро! – Бодро возгласил он, как будто получил радостную весть, и ласково погладив Рахиль по голове, вышел из дома.
Благословен Ты, Господь Бог наш, Царь вселенной, справедливый судья! – Горестно прошептала девушка и вернулась не свое прежнее место к изголовью ложа Себастьяна.
Она догадывалась о намерении отца и молилась в душе лишь о том, чтобы он недостаточно скоро разыскал графа Мейнхарда или кого-либо из его приближенных. Предчувствия редко обманывали её. Встреча Захарии и графа сулила беду тем рыцарям, что сегодня покинули деревню. Рахиль приподняла голову больного, разжала ему зубы плоской деревянной палочкой и осторожно влила несколько ложек настоя в рот де Флора, потом обтерла лицо и грудь юноши и поменяла влажную полоску ткани на лбу Себастьяна.
Перед утреней зарей двое из них явились, чтобы взглянуть на Себастьяна, тот, рыжеволосый бородатый купец, что дал Рахили кольцо и еще один, по имени Раймонд. Наверное, он был знатным высокородным синьором этот Раймонд, и сражался в Святой Земле. Рукоять меча, прицепленного к широкому тисненому поясу, мерцала драгоценными камнями и золотой инкрустацией, а на плаще был вышит алый крест с поперечными перекладинами на каждом конце. Тёмно-карие глаза этого рыцаря так странно сочетались с длинными прямыми волосами цвета спелой пшеницы. В сдержанном взгляде, в сурово насупленных золотистых бровях Рахиль прочла недоверие и угрозу. Она испытала безотчетный страх перед этим человеком и вместе с тем непонятное желание проникнуть за броню холодного высокомерия, в которую он был закован.
Мужчины не задержались долго.
- Позаботься о нём. – повторил свою просьбу купец. Он был так прост в обращении и так разительно отличался от своего мрачного товарища.
- Я сделаю все, что в моих силах, - заверила Рахиль. Она сняла с подпорки над очагом котелок с травяным отваром и перенесла его на стол, где были разложены связки целебных кореньев и баночки с бальзамами. Клубы душистого пара заволокли на мгновение её лицо, как и в прошлый раз, скрытое до самых глаз тёмным покрывалом.