- Как можно верить ей? – Тихо произнёс Раймонд.
- Она не причинит ему вреда, к тому же у нас все равно нет другого выхода. Поручим Себастьяна милости Божьей и искусству лекарки.- так же в полголоса отвечал Ричард, девушка услышала это и благодарно взглянула на короля.
- Через три дня… он поправиться через три дня. И сможет продолжить путь.
- Мы не можем ждать… Пусть остается здесь до весны, и трогается домой, когда дороги станут безопаснее.
- Я должна передать ему это?
- Да, передай… И еще скажи…, - Ричард замолчал, в глазах его мимолетной тенью мелькнула грусть. – Нет, ничего.
Он склонился и поцеловал бесчувственного Себастьяна в губы. Потом сделала Раймонду знак не задерживаться дольше и быстро вышел из хижины. Как странно, что из этих двоих, подчиняется суровый темноглазый рыцарь, невольно подумала она, но тут же отвлеклась от всех прочих мыслей сосредоточенная только на своих целебных травах. Громкие стоны больного заставляли её торопится.
Себастьян очнулся на следующий день, перед заходом солнца. Рахиль как раз зажигала субботние свечи, прикрыв глаза ладонями она шептала установленную веками древнюю молитву.Потом вознесла моление о самом сокровенном. В этот вечер, зажигая свечи, Рахиль загадывала только одно желание.
- Пусть он исцелиться, будь милостив о Всевышний, верни ему силы…
Отец велел ей совершить Кидуш, но не только послушание, а смутная надежда, что вера её предков и Всемогущий Иегова помогут Себастьяну, заставляла Рахиль нарушить запрет, наложенный христианским священником.
Она не заметила, как глаза юноши открылись. Не сразу осознав где находиться, Себастьян оглядел тесную комнату. Было тепло, даже жарко, в очаге мерцали угли, в углах комнаты таилась мгла, у стола над двумя мерцающими и дрожащими от ветра свечами стояла девушка. Вот она откинула густые чёрные волосы за спину, прикрыла глаза руками и покачиваясь из стороны в сторону принялась нараспев произносить заклинания.
- Барух Ата, Адонай Элогейну, Мелех гаолам, Ашер кидшану, бе-мицвотав ве-цивану легадлик нер шель Шабат Кодеш!
После этого отняла руки от лица, молитвенно сложила ладони, поклонилась и сказала «Амен».
- Ведьма! – ужаснулся Себастьян. Он был слишком слаб, чтобы подняться и покинуть этот дом, освободиться от колдовской власти черноволосой дьяволицы. Тем временем красавица продолжала готовить свою трапезу и он, как зачарованный наблюдал за ней.
Женщина поставила кубок на отполированный серебряный поднос и наполнила так, что через край полилась густая рубиновая жидкость. Вино? Или кровь… рядом на столе лежало еще что-то прикрытое белым полотном.
Высоко подняв кубок правой рукой, ведьма повела им над столом и осторожно переложила в левую, затем поставила резное основание на правую ладонь, плотно обхватила кубок пальцами и снова заговорила. Заклинания тянулись непрерывной цепочкой, очаровывали, завораживали…
И вдруг Себастьян уловил нечто знакомое в действиях колдуньи. Холодный пот медленно выступал у него на лбу. Быть не может! Это…святая месса, пресуществление святых даров, таинство евхаристии. Вот она отпила вино, омыла руки… теперь взяла хлеб и подняла его над столом… О, Боже Милостивый и Всемогущий… она преломляет хлеб…
Рахиль почувствовала на себе посторонний взгляд и замерла.
- Слава Всевышнему, очнулся! – возблагодарила она за скорое исполнение своих молитв. И только склонившись над Себастьяном, заметила ужас и отвращение в его лице.
- Не подходи…
Рахиль ожидала чего угодно, удивления, растерянности, жалоб на то, что друзья покинули его, может быть гнева. Что скрывать, в глубине души надеялась она и на благодарность, которую рыцарь мог бы испытывать к ней, но такое яростное нежелание принять от неё помощь… то, с каким презрением он отверг её заботу… Девушке понадобилось вся твердость духа, чтобы не показать, сколь глубоко задело её это откровенное проявление чувств Себастьяна.
Оскорбленная гордость боролась в ней с состраданием. Он был так юн и прекрасен, этот рыцарь. И так уязвим. Однако гордость возобладала. Рахиль быстро выпрямилась и гневно сверкнула глазами.
- Что же ты предпочитаешь оказаться в старом свином загоне?
- Не желаю принимать помощь от ведьмы. – Себастьян был глубоко убежден, что спасает сейчас свою бессмертную душу. Разве не так велела поступать святая мать католическая церковь.
Рахиль даже опешила от этих слов. Презрение еще можно было понять, христиане не жаловали единоверцев Рахили, считали всех евреев хуже прокаженных. Но кто бы мог подумать, что этот молодой рыцарь столь суеверен.