- Неужели это правда, то, что случилось с вами? - задал наконец вопрос Гарольд, - Отец молчит. Ты ведь знаешь, из него клещами слова не вытянешь, если он сам не захочет говорить. Но уму не постижимо, чтобы Бабенберг решился на такое бесчестное дело!
- Да, да всё правда…
- Расскажи мне!
Себастьян вынужден был пересказывать подробности злоключений короля уже много раз: Сначала магистру тамплиеров Нормандии, потом архиепископу Руанскому, затем Совету большой скамьи и, особенно подробно, королеве Элеоноре, епископу Илийскому и сэру Томасу.
Но теперь, исполненный отчаяния он, не скрывая слез, рассказал все Гарольду Хильдерику, в первый раз по настоящему облегчая душу перед тем, кто знал истину об отношениях графа де Флор с королём Ричардом.
Хильдерик никогда не осуждал их. Возможно, король потому и отдалил его, что не хотел иметь в лице Гарольда напоминание о своих слабостях. Впрочем, он мог расстаться со своим оруженосцем и по другим причинам. Кипрская история заставила Ричарда поручить охрану сестры и королевы Беренгарии самым верным и доблестным рыцарям. Гарольд Хильдерик должен был возглавлять этот конвой до Рима.
- Ты уже знаешь мы отплыли из Бриндиз, - продолжал Себастьян, - борьба с осенними штормами сделала плавание долгим и тяжелым. Мы почти достигла цели, и все же, в четырёх днях от Марселя, король, повинуясь необъяснимому велению свыше, приказал развернуть корабли. Мы взяли курс на Корфу. Это было похоже на чудо. Как будто Ричард знал об опасности, которая стерегла его в Марселе. Или кто-то предупреждал его. - Себастьян был в полной уверенности, что помазанник божий напрямую общается с небом, - Итак спустя пять восходов наш потрёпанный неф приняла гавань Мессины.
- Дальше след ваш потерялся и даже многочисленные паломники, которые возвращались из Святой Земли уже ничего не могли сказать о государе.
- Я оставался рядом с королём. Мы поднялись на борт пиратского судна, зафрахтованного Ричардом. Для всех король Англии представал в обличье богатого купца. Но ни одежда, ни густая борода не могли изменить его царственную внешность. И в рубище нищего он все равно остался бы тем кем был, славнейшим рыцарем христианского мира, воином и королём. Сколь же сурова оказалась к нему фортуна. Раз за разом подвергала испытаниям . Сильнейший шторм разбил наши корабли у берегов Полы, Альпы, едва не погребли наш отряд под снежными лавинами. Преследования императора в Штирии окончились для нашего короля позорным пленом, из всех его спутников только я и Нейджл тайно оставались рядом. Ты же понимаешь, что я не мог покинуть его! Мы с Нейджелом, тем мальчиком, что прислуживал королю и был переводчиком следовали за Ричардом до того часа, пока его не забрали люди Леопольда Бабенберга… Займет слишком много времени, пересказывать о том, что мне пришлось вынести на этом пути Гарольд. Холод и голод были не самым худшим…В Артуа я узнал, что мой отец и братья предали короля Ричарда. Они присягнули Филиппу королю Франции.
Себастьян замолчал…перед ним снова встали призраки тех скорбных дней. Де Флор не мог покинуть Ричарда, он день и ночь скитался под стенами Дюрнштейна, пока милостивое провидение не подарило ему встречу с господином и повелителем, но Ричард отослал Себастьяна прочь, хотя и не желал расставаться с юношей.
На пути в Англию Себастьян ощущал в груди такую пустоту, будто у него вырвали сердце. Жизнь теряла смысл. Одно сознание того, что Ричард пленен, что на него быть может, наложат цепи и бросят в мрачное узилище лишенное дневного света, мучительная необходимость признать свое полное бессилия приводила Себастьяна в мрачную иступленную ярость, дикие вспышки, которой ужасали окружающих.
Только строгий приказ короля и чувство долга, которое в силу рыцарского воспитания превышало в нём все остальные, удерживал де Флора от нового безумства.
- Я поклялся милорду …поклялся ему – твердил стискивая зубы Себастьян.
Юноша поклялся Ричарду любой ценой достигнуть Англии и против воли подчинился своему венценосному синьору.
«Любой ценой» означало для графа де Флор то, что раньше ужаснуло бы его и заставило усомниться в своих силах. Себастьян вместе с Нейджелом продвигались на север.
Пока не кончились деньги, вырученные у ювелира, за драгоценный королевский пояс это не составляло особого труда. Потом Нейджл заболел, слёг и его пришлось поручить заботам одной доброй женщины. Оставаться далее в пределах Империи Себастьян не мог.
За то чтобы пересекать многочисленные границы раздробленных княжеских владений, надо было хорошо платить. Очень скоро граф де Флор лишился добротной одежды, и коня подаренного герцогом Леопольдом.