Проклиная власть плоти над разумом он оттолкнул Себастьяна, поднялся и со стоном рванул шнурок на вороте камизы. Ноздри короля затрепетали, чувственные губы дрогнули, глаза потемнели. Себастьян уже знал этот взгляд. Тогда, на корабле, перед Яффой, и в заснеженных Альпах, на перевале Ричард смотрел на него так. Значит… он тоже испытывал томление страсти, значит их любовь взаимна. Может ли это быть? Слова и взгляды, подаренные королем Себастьян хранил в памяти, как самые дорогие сокровища. Да, после Яффы. Это случилось с ними после Яффы, до этого Ричард забавлялся влюбленностью де Флора, теперь Себастьян прочел в глазах короля отражение собственной страсти.
Их одежды полетели на пол. Губы слились в безумных глубоких поцелуях. Это было прекрасно и греховно и затягивало любовников в бездну.
Себастьяну казалось, что он не выдержит этого восторга первых вожделенных прикосновений. Он задрожал всем телом, когда руки Ричарда тяжело легли на его плечи. Сколько силы, властного превосходства, сколько желания обладать!
Душа Себастьяна вознеслась, покидая бренную оболочку. Грудь его судорожно вздымалась, сердце проваливалось, пропуская удары, а потом колотилось часто и неровно. Юноша был близок к обмороку. Головокружительные лобзания увлекали в огненную пропасть или, может быть на небеса, к райскому блаженству.
Пальцы Ричарда пробежали по спине Себастьяна и вернулись наверх. Они тревожили, дразнили, не оставляя ни одного чувствительного места без изощренной ласки. И возбужденная плоть Себастьяна наливалась мучительно сладкой болью.
- Малыш, о мой сладкий малыш, - пробормотал Ричард обводя языком ухо Себастьяна, - Какой ты горячий! – Он прихватил мочку зубами. Возбуждение Себастьяна передалось королю. Он не в силах был продлевать эту восхитительную чувственную игру. Его собственное желание тоже достигло вершины и требовало освобождения. Они оба подошли к той черте, за которой оставались раскаяние, сомнения, доводы рассудка. Пути назад не было.
Ричард и Себастьян упали на ложе, Лишенные дыхания и мыслей, сплелись обнаженными телами. Жаркие волны наслаждения сомкнулись и поглотили их.
Много позже король, опершись о высокое изголовье ложа с нежностью смотрел на совершенное тело Себастьяна, такое сильное гибкое, но еще по-юношески изящное и стройное. Сейчас оно распростерлось на отбеленных простынях в блаженной истоме удовлетворенной страсти. Голова была слегка закинута назад, чувственные, припухшие от неистовых поцелуев, губы полураскрыты, длинные золотистые ресницы затеняли блеск глаз.
Безупречный патрицианский профиль де Флора являл собой совершенство и изящество, облик нежный, почти женственный. Сейчас, когда Себастьян был утомлен восторгами любви, эти черты проявлялись заметнее, чем суровая сила многих поколений его благородных воинственных предков. Его красота поражала совершенством. В гордом разлёте бровей, овале лица, линиях подбородка и шеи, в пропорциональном теле атлета, можно было увидеть тот образец, который вдохновлял скульпторов Греции и Рима.
Пламя камина отбрасывало красноватые блики на широкие хорошо развитые плечи юноши, раскинутые по ложу руки, тренированный торс борца, крепкие бедра, длинные мускулистые ноги. Даже в краткий миг расслабления рельефные мускулы Себастьяна бугрились под гладкой кожей, еще влажной от пота и любовного волнения. Воин привычный к упражнениям с мечом и копьем. Неистовый и неутомимый. Как редко должно быть он бывал таким уязвимым, по детски беззащитным
Пушистые, загнутые вверх ресницы дрогнули, тело юноши затрепетало под взглядом короля в сладострастной муке и, одновременно, мысль о неизбежном скором расставании кинжалом пронзила его сердце. Ричард почувствовал это и нежно провел рукой по щеке и мягким податливым губам Себастьяна. Печаль обостряла наслаждение. Де Флор приник поцелуем к широкой ладони короля. Вкладывая всю свою нежность в это лобзание. Глаза юноши заблестели от не пролитых слёз, приглушенно и невнятно зазвучали освобожденные любовью тайные признания.
- О возлюбленный мой, о мой король, о мой безупречный рыцарь… Как же я страдал, там в Мессине, когда думал, что вы лишили меня своего расположения, навсегда оставили… забыли!
- Я пытался забыть о том, что было между нами, малыш. – тихо промолвил Ричард с лёгкой улыбкой продолжая ласкать своего друга. – Церковь учит, что подобный грех будет жестоко наказан. Отдалившись, я надеялся удержать тебя, Себастьян, ты губишь свою бессмертную душу.