— И в этом великом сражении он стяжал себе славу и бессмертие, — продолжал Себастьян. В середине строфы он не удержался и зевнул, — а когда солнце склонилось к закату…
Вино было сладким и крепким. Глаза мальчика сами собой начали закрываться. Шарль тихо засмеялся, подошел к резному пюпитру и прикрыл тисненый переплет.
— Ты устал, — поглаживая пальцами гладкий эмалевый медальон с изображением Александра, — промолвил Кармель. Он оставил книгу и обнял Себастьяна за плечи побуждая его подняться, — Идём… мы продолжим завтра, — сказал он, подводя мальчика к ложу.
Простыни были предусмотрительно согреты и Себастьян погрузился в приятное тепло. Кармел поправил покрывало из медвежьей шкуры и отошел погасить светильники. Теперь лишь тлеющие угли отбрасывали красноватый свет на четкий профиль рыцаря. Себастьян почувствовал беспокойство, он боялся остаться один в этой незнакомой комнате, столь не похожей на привычную келью. Кроме того, он не знал как повести себя, что сказать…а если барон больше не подойдёт к нему… оставит его тут одного…
Но Мишель словно читая мысли мальчика вернулся и присел на край ложа.
— Теперь пришло время прочесть вечернюю молитву.
Себастьян отыскал руку Шарля и прикоснулся к ней.
— Я всегда молился на коленях перед распятием. — Едва слышно прошептал он.
— Разве бог не услышит тебя отсюда? Совсем не обязательно мерзнуть на жестком полу, ты совершил так мало грехов, что ангелы несомненно пошлют тебе приятные сны. Встань на колени на ложе.
— Я хотел бы помолиться за вас, мой…
— Ты обещал! Просто Шарль!
— Шарль…, — повторил Себастьян и широко раскрыл глаза в удивлении от того, как легко произнес он это имя. — Шарль…
Томный стон вырвался из груди Кармела, кровь прилила к щекам, огненный поток побежал по жилам, ладони стали влажными.
— Да, да… так гораздо лучше! — с трудом выдохнул он.
— Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да придет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе - повторял знакомые слова чистый голос и Кармел почувствовал, как искренно это обращение к Богу.
— Если я завтра проснусь, и ничего этого не будет, — сказал мальчик в середине молитвы, — я все равно стану благодарить Господа за такой чудесный сон…
— Я никуда не денусь, — засмеялся Шарль. Он склонился к Себастьяну и было видно, как блестят в неверном свете углей тёмные глаза рыцаря. Лёгкий беззаботный смех барона развеял опасения и мальчик улыбнулся в ответ. Никто никогда не был с ним так нежен и добр. — Чтобы ты полностью успокоился, я могу сегодня остаться с тобой, — продолжил Кармель и прилег рядом. Шарль весь был, как натянутая струна.Давно уже горяч и тверд, Кровь кипела, ударяла в голову, сердце бешено колотилось, тянущая боль пульсировала в чреслах. Барон проклинал свою торопливость, знал, что напугает мальчика, но уже не властен был над чувствами. Повинуясь неудержимому порыву он притянул к себе Себастьяна и поцеловал в полуоткрытые губы, такие нежные и сладкие от вина.
Слишком неожиданной и глубокой оказалась эта страсть, чтобы Кармель мог найти в себе силы противостоять ей. Любовь поразила его как молния в тот самый миг, когда дверь в покои епископа отворилась и на пороге появился бледный от волнения Себастьян. Все что угодно готов был совершить барон, чтобы, удержать его подле себя. Благодарение Богу! Судьба подарила ему этот шанс, но теперь неистовое желание грозило все погубить, сметало преграды здравого смысла. Вожделение ослепляло Шарля, страсть играла им как горный поток жалкой щепой. Остановись! Остановись! Безумный, ты оттолкнешь его — твердил разум, а тело стремилось к восхитительной близости.
Тем временем руки мальчика несмело легли на плечи Шарля, а потом вдруг крепко обвились вокруг его шеи. Потрясенный Кармель оторвался от губы Себастьяна,тот сейчас же горячо зашептал.
— Это правда, что вы не прогоните меня… Шарль? Будете любить? — Де Кармел стиснул зубы и закрыл глаза, призывая на помощь все свое самообладание. Нежные трепетные губы были так близко. Вопрошали о сокровенном. Ах, если бы ощутить их восхитительную мягкость еще раз… Но о чем это, чуть не плача твердит Себастьян? Шарль не сразу понял.Слишком сильно билась в ушах горячая кровь и волны томительного вожделения накатывали, сотрясая дрожью тело. — Он никогда… никогда не любил меня так, — Себастьян все крепче прижимаясь к барону.