— Что? — Шарль вдруг осознал — мальчик говорит об отце. Невинность ребенка остудила де Кармела, как поток ледяной воды. Разве можно было воспользоваться искренним порывом детской признательности, обмануть столь щедро распахнутое навстречу доверчивое сердце.
Исступленное желание Шарля переправилось в безграничную до боли пронзительную нежность. Кармель чувствовал, как она усмиряет огонь страсти, превращает греховное плотское вожделение в более возвышенное прекрасное чувство истинной любви.
Горячие слёзы подступили к глазам и, тщетно пытаясь удержать, их барон дрогнувшим голосом тихо произнёс.
— Это не так, Себастьян, граф Ноэль любит тебя… по своему. Иначе зачем бы он стал просить меня позаботиться о твоём рыцарском воспитании.
— Значит… это было его желание? — не размыкая рук Себастьян прижался щекой к лицу Шарля.
— Конечно, - не моргнув солгал Кармель, полностью уверенный, что эта ложь не будет зачтена ему на небесах во грех. — А теперь спи, я останусь с тобой. Сегодня… и всегда.
— В руки Твои, Господи, Иисусе Христе Боже мой, предаю дух мой. Ты же благослови меня и помилуй и жизнь вечную даруй мне. И пошли ангелов хранителей Шарлю... Амен... — пробормотал Себастьян, безуспешно борясь с дремотой, и погрузился в бархатные, наполненное теплом и чувством защищенности объятия сна.
Сегодня и всегда — безмолвно поклялся себе Шарль и легко коснулся губами волнистых прядей Себастьяна, что разметались по подушке.
Часть 4. 1
Утро принесло с собой незнакомые звуки. По мощеному камнями двору замка стучали копыта, ржали лошади и бряцало оружие. Себастьян проснулся внезапно и сел озираясь по сторонам. Он не сразу понял, как оказался здесь. Богато обставленная комната казалась продолжением странного и чудесного сна, который он видел. Нет… не сна. Это произошло на самом деле. Шарль де Кармель… Шарль…привез его в свой замок! Голова Себастьяна слегка кружилась и резкие звуки вызывали боль.
— Ты проснулся услышал он низкий голос барона. Кармел подошел так незаметно, что мальчик вздрогнул от неожиданности. Шарль оперся коленом о ложе и потянул на себя медвежью шкуру. – Вставай же! У нас, кажется, гости…
— Кто это? – пробормотал смущенный Себастьян, оборачиваясь к окну.
— Пока не знаю.
— Вы… были здесь, со мной… всю ночь?
— Я ведь обещал. Ты должен запомнить в первую очередь рыцарь никогда не нарушает данного слова, клятвы или обета. Верность наивысшая из всех добродетелей.
— Брат Освальд тоже говорил мне об этом.
— Будет лучше, если ты не станешь смешивать то, что говорю я с тем, чему тебя учили в обители святого Винсента, — Кармел бросил покрывало. Со свойственной ему чуткостью Себастьян уловил перемену в тоне синьора, жесткие металлические ноты прозвучали в голосе Шарля.
— Я не хотел разгневать вас, мой господин…
— Оставь, — подавляя внезапный приступ раздражения, улыбнулся Кармел, — У меня после вчерашнего тоже болит голова.
— Как вы догадались? – изумился мальчик.
— Достаточно посмотреть на тебя. Ты зелен, как пасхальные ризы моего духовника. В монастыре послушников ведь не часто угощают вином? Я не подумал об этом. Милдред! – громко позвал барон и тотчас после этого, как из под земли возникла женская фигура облаченная в яркое платье. Уже далеко не молодая, но еще не совсем старуха, женщина поразила Себастьяна дородством и необъятными формами. Большая грудь, толстый живот, широкие бедра обозначались под плотным шерстяным сюрко с широкими рукавами из которых выглядывали более узкие, украшенные вышивкой рукава полотняной камизы. Крепкие запястья и мясистые руки с огрубевшей кожей и цепкими пальцами, свидетельствовали о том, что эта женщина привычна к простому труду, но все же одета она была скорее, как благородная дама. Глубоко надвинутый на лоб головной убор в виде плоского чепца полностью скрывал её волосы. Широкая полоса материи обхватывала щеки и круглый подбородк, наподобие апостольника. Крупные черты лица, из которых самым примечательным несомненно был длинный немного крючковатый нос, на первый взгляд показались Себастьяну некрасивыми и даже отталкивающими, но лишь до тех пор пока женщина не устремила на него внимательный долгий взгляд. Большие, круглые, прикрытые как бы слегка припухшими веками и оттененные короткими тёмными но густыми ресницами, излучали доброту.