– У меня есть приятель в прокуратуре.
– Гм-м... ну ладно. Что вам от меня нужно? – не слишком любезно спросил Карелла.
– Извините, что побеспокоил вас дома...
– Да, это мой выходной, – подтвердил Карелла, отлично сознавая, что его слова звучат грубо.
– Я хотел извиниться за вчерашнее, – сказал Флетчер.
– Ах, вот оно что...
– Я знаю, что вел себя отвратительно. Вам, полицейским, надо было выполнять свою работу, а я... ни в коей мере этому не способствовал. Я пытался понять причину такого поведения с моей стороны, и единственное, что приходит в голову, так это то, что я, видимо, был в шоке. Я не любил свою жену, это правда, но когда я нашел ее мертвой... да еще в таком виде... наверное, у меня не такие крепкие нервы, как мне казалось. Извините, если я доставил вам какие-то неприятности.
– Никаких неприятностей не было, – заверил его Карелла. – Вам, конечно, сообщили, что...
– Да, вы поймали убийцу.
– Да.
– Это была быстрая и достойная восхищения работа, детектив Карелла. И я чувствую себя еще более неловко от того, что вел себя так по-идиотски.
– Ну... – промямлил Карелла, и оба замолчали.
– Пожалуйста, примите мои извинения, – наконец сказал Флетчер.
– Да, разумеется, – смутился Карелла.
– Я подумал: может быть, вы свободны сегодня во время ленча?
– Вообще-то я собирался пройтись по магазинам за рождественскими подарками. Мы с женой вчера составили список, и я...
– А в центр вы не поедете?
– Да, но...
– Может быть, вам удастся совместить и то и другое?
– Послушайте, мистер Флетчер, – сказал Карелла, – я понимаю, что вы чувствуете себя неловко из-за вчерашнего, но вы уже извинились, и, поверьте, этого вполне достаточно. Очень любезно с вашей стороны, что вы позвонили, решиться на это было нелегко...
– Почему бы нам не встретиться в час дня в «Золотом льве»? – предложил Флетчер. – Беготня за рождественскими подарками утомит кого угодно. Небольшая передышка вам не повредит.
– А... где находится «Золотой лев»?
– На углу Джунипер и Хай-стрит.
– Так это в центре? Рядом с уголовным судом?
– Совершенно верно. Значит, вы знаете, где он...
– Да, знаю. О'кей.
– Отлично. Буду ждать.
Карелла и сам не знал, что в тот день погнало его в полицейскую лабораторию к Сэму Гроссману. Он подумал, что все равно направляется в ресторан, расположенный неподалеку от суда и от полицейского управления. Но Карелла не смог бы объяснить, почему он, так и не купив куклу для своей дочери Эйприл, поспешил в лабораторию, чтобы успеть туда до встречи с Флетчером.
Когда Карелла вошел, Гроссман сидел, прильнув к окулярам микроскопа. Не поднимая головы, он сказал:
– Садись, Стив, я сейчас закончу.
По-прежнему не глядя на него, Гроссман продолжал вертеть настройку объектива, время от времени делая пометки в блокноте. Карелла сел, с удивлением размышляя: как Гроссман узнал, что это именно он? По звуку шагов? По запаху лосьона для бритья? До этого он и не подозревал, что детектив-лейтенант Сэм Гроссман в своих очках с толстыми линзами, с холодными голубыми глазами, скуластым лицом и строгим отрывистым голосом на самом деле был Шерлоком Холмсом с Бейкер-стрит, 221-Б, способным узнавать человека, даже не взглянув на него. Этот потрясающий фокус Гроссмана мучил Кареллу целых пять минут. Наконец Гроссман оторвался от микроскопа и протянул Карелле руку.
– Ну, выкладывай, что привело тебя на восьмой круг ада?
– Откуда ты узнал, что это я?
– Что-что? – переспросил Гроссман.
– Я вошел в комнату, а ты, не поднимая головы, сказал: «Садись, Стив, я сейчас закончу». Как ты определил, что это я?
– Ага, – с загадочным видом сказал Гроссман.
– Нет, серьезно, Сэм, у меня из-за этого уже шарики за ролики заехали.
– Ну что ж, вообще-то это довольно просто. – Гроссман улыбнулся. – Обрати внимание, сейчас без двадцати пяти час. Минуя зенит, солнце осветило окна лаборатории, и его лучи, преломившись в оконных стеклах, слегка коснулись моих часов и отразились от них под углом, который нам ничего не стоит вычислить.
Карелла неуверенно кивнул.
– Кроме того, образец на предметном стекле этого микроскопа крайне светочувствительный, а это означает, что малейшее отражение любых лучей – гамма-лучей, ультрафиолетовых, инфракрасных – способно вызвать заметные изменения на предметном стекле даже за то короткое время, что я его осматривал. Добавь к этому температуру воздуха, которая, насколько мне известно, десять градусов ниже нуля, уровень загрязненности воздуха – совершенно недопустимый, что, впрочем, характерно для нашего города, – и ты сам поймешь, что этого вполне достаточно, чтобы мгновенно определить, кто пришел.
– Да? – с сомнением спросил Карелла.
– Точно тебе говорю. Впрочем, есть еще один важный фактор, и мы должны учитывать и его, если хотим иметь полное представление об этом процессе. Ты хотел знать, как я определил, что это именно ты вошел в лабораторию и подходишь к столу? Начнем с того, что я услышал, как открывается дверь...
– Да, но как ты узнал, что это я?
– О, это важнейший элемент, позволивший мне прийти к неизбежному заключению, что это...
– Да-да, что это?
– Маршалл Дэвис заметил тебя в коридоре и за полминуты до того, как ты вошел, заглянул ко мне и сказал, что идет Карелла.
– Сукин ты сын! – воскликнул Карелла и расхохотался.
– Кстати, как вам, ребята, понравилась его работа?
– Отлично.
– Фактически он преподнес вам этого типа на блюдечке.
– Без вопросов.
– Полицейская лаборатория наносит новый удар! – Гроссман рассмеялся. – Скоро мы сможем обходиться вообще без вас.
– Знаю. Потому-то и пришел проситься к тебе на работу.
– Почти вовремя. Нет, а кроме шуток, зачем ты пришел? Очередное крупное дело, которое мы должны раскрутить в рекордный срок?
– Да так, ничего особенного. Стянули пару бумажников на Калвер-авеню.
– Ну так приведи сюда потерпевших. Мы постараемся найти отпечатки пальцев вора на их задницах.
– Не думаю, что им это понравится.
– Почему же? Мы будем обращаться с их задницами с величайшей осторожностью.
– О, я уверен, что дама возражать не будет, но тот парень, у которого свистнули бумажник...
– Сукин ты сын! – закричал Гроссман, и оба дружно заржали.
– Серьезно, – отдуваясь, сказал Карелла.
– Как же, серьезно, – передразнил его Гроссман.
– Слушай, я и вправду стараюсь быть здесь серьезным.
– Да-да, конечно.
– Я пришел поблагодарить тебя.
– За что? – Гроссман перестал смеяться и удивленно уставился на Кареллу.
– Я почти раскрыл это дело. А те данные, что ты нам прислал, очень помогли и позволили быстро задержать этого Корвина. Я хотел тебя поблагодарить, вот и все.
– Что значит – «почти раскрыл это дело»?
– Я думаю, что ее убил муж.
– М-да?
– М-да.
– Почему?
– Не могу объяснить. – Карелла пожал плечами и, помолчав, добавил: – Сэм, я по-прежнему уверен, что это сделал Флетчер.
– И поэтому ты сегодня встречаешься с ним в «Золотом льве»? – насмешливо спросил Гроссман.
– Черт бы тебя побрал! А это ты откуда знаешь? – изумился Карелла.
– Ага! – Гроссман ухмыльнулся. – Он звонил тебе из кабинета Ролли Шабрье. А немного погодя я разговаривал с Ролли, и он...
– До свидания, сэр, – поспешно сказал Карелла. – Для одного дня это уже слишком.
Большинство полицейских нечасто балуют себя посещением таких ресторанов, как «Золотой лев». Обычно они завтракают в какой-нибудь забегаловке неподалеку от участка или по-быстрому перехватывают сандвич с кофе прямо за своим рабочим столом. Но в свободное время, развлекая своих жен и подружек, они, как правило, ходят в рестораны, где все знают, что они полицейские, и демонстративно протестуют, когда хозяин говорит: «Сэр, это за счет заведения». Однако в итоге щедрое предложение чаще всего принимается, и вы не найдете ни одного полицейского, который посчитал бы эту практику бесчестной. Получая мизерную зарплату, они перегружены работой, которая заключается в том, чтобы защитить граждан и их имущество от посягательств преступников. И если кто-то из этих граждан может позволить себе сделать жизнь полицейского более терпимой, то зачем же обижать этих людей отказом от бесплатного угощения, предложенного, можно сказать, от чистого сердца?