— Ну, и прислал он? — спросил я, когда Лукулл закончил свой рассказ.
— Прислал. И в них только королям ездить. Те шесть, что он мне прислал, стоили ему не меньше трех тысяч долларов. Но где рынок сбыта? Кому такое седло по карману? Разве что радже какому-нибудь или принцу из Азии или Африки. Вот тут они все у меня в списке. У меня на учете каждый шоколадный вельможа, каждый закопченный королишка от Минандао до Каспийского моря.
— Но приезжают такие покупатели редко, — возразил я.
— Теперь они стали чаще ездить, — ответил Полк. — В наши дни, как только такой тип цивилизуется настолько, что отменяет самосожжение вдов и перестает использовать свою бороду вместо салфетки, он объявляет себя Рузвельтом Востока и приезжает сюда изучать наши коктейли. Ничего, от меня они никуда не денутся. А теперь смотрите сюда.
Он вытащил из внутреннего кармана свернутую газету с затрепанными краями и указал мне на один из абзацев.
— Читайте, — сказал поставщик седел для избранных, и я прочел следующее:
«Его высочество Сеид Фейсал бин Турки, имам Муската, — один из наиболее прогрессивных и просвещенных правителей Старого Света. Его конюшни насчитывают более тысячи лошадей чистейших персидских кровей. Говорят, что этот владетельный принц намеревается в ближайшее время посетить Соединенные Штаты».
— Вот! — торжествующе проговорил мистер Полк. — Можно считать, что лучшее мое седло все равно что продано. То самое, у которого лука отделана бирюзой. Кстати, у вас не найдется трех долларов на короткое время?
У меня нашлись три доллара, и я ссудил их ему. Если этот рассказ попадется на глаза имаму Муската, пускай поторопится с приездом в нашу страну. Иначе боюсь, что я еще очень долго не получу обратно свои три доллара.