— Я буду лучше спать с чистой совестью. Мне нужно все рассказать тебе, Меллиора. Я должна рассказать тебе о том дне, когда умерла Джудит. Это произошло не так, как все думают. Я знаю, почему она умерла.
— Тебе опять снились кошмары, Керенса.
— Да, именно поэтому я и хочу тебе все рассказать. Ты не простишь мне… в глубине души не простишь, хотя скажешь, что простила. Я промолчала, когда надо было говорить. Я погубила твою жизнь, Меллиора.
— Что ты говоришь? Тебе нельзя волноваться. Успокойся, прими лекарство и попытайся уснуть.
— Послушай меня. Джудит споткнулась. Помнишь Сонечку… слоненка, игрушечного слоненка Карлиона?
Меллиора выглядела встревоженной. Она, видимо, думала, что у меня бред.
— Так помнишь? — настаивала я.
— Ну, конечно. Она до сих пор где-то здесь.
— Джудит споткнулась об нее. Шов…
Она нахмурила лоб.
— Дырка, — продолжала я. — Ты ее зашила. Это от каблука Джудит. Игрушка валялась на лестнице, и Джудит споткнулась. Я спрятала слоненка, потому что сначала боялась, как бы не обвинили Карлиона, а потом… потом я подумала, что если будет доказано, что произошел несчастный-случай, Джастин никогда не уедет, он женится на тебе, у тебя будет сын, который получит все — все, чего я хотела для Карлиона.
Тишина в комнате. Только тиканье часов на каминной полке. Мертвая тишина аббатства ночью. Где-то в этом доме спит Ким. И Карлион.
— Ты меня слышала, Меллиора? — спросила я.
— Да, — тихо сказала она.
— Ты ненавидишь меня… за вмешательство в твою жизнь… за то, что твоя жизнь разбита!
Она молчала, и я подумала: я ее потеряла. Я потеряла Меллиору. Сначала бабушку, потом Меллиору. Но что мне за дело! У меня есть Карлион. У меня есть Ким.
— Это было так давно, — сказала наконец Меллиора.
— Но ты могла выйти за Джастина замуж. Могла стать хозяйкой аббатства. Могла иметь детей. Ах, Меллиора, как ты должна меня ненавидеть!
— Я никогда не смогу тебя ненавидеть, Керенса, и потом…
— Когда ты все это вспомнишь… когда все явно всплывет в твоей памяти… когда ты подумаешь о том, как много ты потеряла из-за меня, ты меня возненавидишь.
— Нет, Керенса.
— Ах, ты такая великодушная… слишком великодушная. Порой я ненавижу твое великодушие, Меллиора. Оно делает тебя такой слабой. Я бы восхитилась тобой, если бы ты в гневе обрушилась на меня.
— Но я не могу теперь этого сделать. Ты поступила действительно дурно. Гадко. Но это прошло. А теперь я хочу сказать тебе спасибо, Керенса. Потому что я рада, что ты поступила именно так.
— Да? Ведь ты потеряла человека, которого любила… Неужели ты рада своей одинокой жизни?
— Наверное, я никогда не любила Джастина, Керенса. О, я вовсе не такая кроткая, как ты думаешь. Если бы я его любила, я не позволила бы ему уехать. Если бы он любил меня, он бы не уехал. Джастину нравилась одинокая жизнь. Он сейчас счастлив, как никогда ранее. И я тоже. Если бы мы поженились, это было бы ужасной ошибкой. Ты спасла нас от этого, Керенса. Тобой руководили дурные помыслы… но ты спасла нас. Я сейчас так счастлива… У меня не было бы этого счастья, если бы не ты. Вот что тебе следует знать.
— Ты стараешься меня утешить, Меллиора. Ты всегда старалась так делать. Я не ребенок, чтоб меня утешать.
— Я пока не собиралась тебе говорить. Ждала, когда тебе станет получше. Тогда мы собирались это отметить. Мы все очень волнуемся… Карлион придумывает большой сюрприз. Это будет грандиозный праздник, и мы ждем только, чтобы тебе стало получше.
— Отметить… что?
— Пора тебе сказать… чтобы твоя душа успокоилась. Они не станут возражать, хотя мы собирались сделать из этого целое событие.
— Объясни, в чем дело.
— Я поняла, как только он вернулся. И он тоже понял, почему ему так хотелось вернуться сюда.
— Кто?..
— Ким, конечно. Он попросил меня выйти за него замуж. Ах, Керенса, жизнь так чудесна. Так что, это ты меня спасла. Ты знаешь теперь, почему я могу быть только благодарной тебе. Мы собираемся вскоре пожениться.
— Ты… и Ким… ах, нет. Ты и Ким!
Она рассмеялась.
— Ты все это время горевала, думая о Джастине. Но с прошлым покончено, Керенса. То, что было до этого, больше не имеет значения. Главное, что впереди. Разве ты не понимаешь?
Я откинулась на подушки и закрыла глаза.
Да, я понимала. Мои мечты рухнули, ибо я ничему не научилась в прошлом.
Я смотрела в будущее — мрачное, как пустота в стене. Я была замурована в своем несчастье.
8
В аббатстве теперь есть дети — Меллиоры и Кима. Старшему — его зовут Дик, но отцу, — десять лет, и он так похож на Кима, что когда я вижу их вместе, мне становится невыносимо горько.