Димочка руководил кредитным отделом в одном из скандинавских банков.
– Я его прогнала, – сообщила Варваре Петровне. Замучает ведь расспросами не хуже испанской инквизиции! Поэтому… лучше уж признаться сразу. – Так что он у нас уехал в длительную командировку, из которой вряд ли когда-нибудь вернется.
Соседка помолчала, подумала.
– Ну и правильно! – неожиданно заявила мне. – Давно уже было пора! Не понимаю, как ты его так долго терпела. Не мужчина, а… китайский веник какой-то! Вроде все при нем – и лицо, и фигура, и должность солидная. Весь из себя такой обходительный, вежливый, и метет, и стелет, но все как-то не по-нашенски… – соседка покачала головой. – Не походит он тебе! Другого найдешь, свято место пусто не бывает.
Наверное, на «китайском венике» я изменилась в лице, потому что соседка тут же сменила тему.
– Ликочка, а я на рынок бегу! Тебе помидорчиков принести? Уже польские пошли, свеженькие. Новый урожай…
Наконец, выпроводила Варвару Петровну и вернулась к женщине, терпеливо дожидавшейся меня на скамеечке.
– Вы – Анжелика Воронцова? – спросила она, когда я села рядом.
Женщина выглядела уставшей. Я кивнула, и она полезла в объемную, потертую дерматиновую сумку. У нее тряслись руки, когда она шарила, вылавливая… Достала старый кошелек, половинчатую пачку бумажных носовых платков, затем российский заграничный паспорт.
– Что у вас случилось? – спросила осторожно, думая, как бы ей объяснить, что на меня надежды мало.
Я – не бабушка, принимавшая посетителей до самой смерти. Ей стало плохо с сердцем, и я ее не спасла. Не успела доехать с работы, так же как и «Скорая» из Первой Городской.
– Беда, – отозвалась женщина. – У меня случилась беда.
Я хотела было сказать ей, что ненавижу оборотней… Нет, это к делу не относится! Как и то, что я уже пять лет как вышла из Ордена Древних, чья история насчитывает вот уже тысячу лет. Мы умеем хранить секреты, и обычные люди о нас ничего не знают. Но промолчала, потому что женщина посмотрела убитым взглядом, а затем сунула мне в руки фотографию. На ней – две улыбающиеся мордашки. Близнецы, лет по шестнадцать-семнадцать – хорошие, светлые девчонки, без толстого слоя косметики и надутых губ.
И я вздернула подбородок, закрывая глаза. Приложила ладонь к снимку, сканируя информационные потоки. Сперва меня учила бабушка, а потом Мстислав. Но это было давно, и это было в Москве, когда мы еще с Артемом…
Оказалось, навыки так быстро не теряются и ведьмы не бывают бывшими. От фотографии шло ощутимое тепло.
– Они живы и здоровы, – удивленно сказала я женщине. – Это ваши девочки, я чувствую кровную связь. Дочки. Но… Что с ними не так?
Еще было странное излучение, которое у меня пока что не получалось классифицировать.
– В том-то и дело! Они… Они…
И женщина заплакала.
Глава 3
Мириться Димка приехал вечером, после работы, когда я уже вернулась домой. Скинула туфли, растерла икры, уставшие за день от беготни на высоких каблуках. Прогулялась к холодильнику, вытащив из него вчерашний рис с овощами. Поев, включила музыку и растянулась на светлом кожаном диване – моем прошлогоднем приобретении – с ноутбуком и фотографией девочек из Пскова.
Заливисто щебетали птицы и шелестел проливной тропический дождь. Раньше, когда я постоянно работала с магическими потоками, всегда включала «Звуки Природы».
Ключевое слово – «раньше».
Последние пять лет я почти не пользовалась своим Даром, решив, что раз уж вышла из Ордена, то вышла. Ну, если только по мелочам – защиту на себя и на квартиру, заговор на удачу для собственного дела, затем еще немного подсобила Димке с повышением… Выбирали из пяти кандидатов на должность руководителя отдела, а он был самым молодым и бесперспективным.
Но взяли его.
Потом радикулит у Варвары Павловны, повышенное давление у Димкиной мамы и затяжной, многолетний алкоголизм у его отца. А вот с фотографиями – нет, не работала. Может, и разучилась совсем?!
Но стоило лишь сосредоточиться, как я тут же погрузилась в привычные магические потоки. Вскоре почувствовала девочек – Машу и Аню – вот как их звали! Одна – хохотушка и душа компании, вторая – задумчивая, все больше в себе. Затем я долго настраивалась, пытаясь проникнуть в их разум.
Закрыла свой, чтобы увидеть происходящее уже их глазами.
Вскоре замелькали картинки: серое здание школы, угрюмая пятиэтажка их дома. Квартира на третьем этаже за обитой коричневым дерматином входной дверью. Комната близнецов – одна на двоих. Два допотопных компьютера, мерцающие в полутьме; разбросанная по стульям одежда, книжная полка и яркие плакаты с Джастином Бибером по стенам.