Перо в руке у Охлобыстина на мгновение замерло:
— Вот не знал. Подлец, подлец твой писарь... э-э... студент. А ему сказала?
— Не сказала, нет.
— Почему?
— Много чести ему — про беду мою знать.
Охлобыстин вскинул на Магду удивлённые глаза, заметил-таки её красивую грудь, огладил взглядом:
— А ты, однако, молодец. Уважаю, — тут в глазах у него засветилось некое прозрение. — Часом, не Бертолетов студента твоего зовут?.. Впрочем это так, — снова принялся писать он, — неожиданная догадка, предположение... был бы любопытный фортель судьбы... для романиста какого-нибудь... Ты этого Бертолетова не можешь знать. Он из других жизненных сфер, так сказать...
— Нет, не Бертолетов, — у Магдалины остановились и потемнели глаза. — А что за Бертолетов такой?
— Да вот — пишу по нему отчёт. Его сегодня брать будут... Подлец изрядный. Как все студенты-медики впрочем. Ничего святого нет! А Бертолетов — опаснейший для государства человек. Слышала слово «социалист»? А слово «бомбист» слышала? А «нигилист»?.. Это всё про него, подлеца. Никто не знает, что у него на уме... — Охлобыстин оглядел перо на свет и сдул с него некую соринку. — Да, на уме... Так о чём это я? Ага!.. Может околоток завтра взорвать, а может — номера Зусмана твоего, а может — и Александрийский столп повредить... пошатнуть символ, так сказать, самодержавия... а может и на самого государя замахнуться... Слышала ведь, что недавно поймали одного. Соловьёв — фамилия. Скоро будут судить. Тоже из студентов... недоучка, — Охлобыстин вздохнул. — Кто их разберёт, что у сумасшедших на уме?
Он всё говорил и говорил — в этом же духе; он всё писал и писал, усердно скрипел пером; как видно, так из него и пёрло... И совсем не замечал «добрый друг» Охлобыстин, что Магдалины в комнате давно не было и что даже осталась незаправленной постелька её; а не заметив, он не задумался над тем, что не в характере Тили без «прости-прощай» пропадать и тем более не в её характере постельку — святое, можно сказать, — оставлять незаправленной. Чтобы она так внезапно и спешно упорхнула, чтобы даже не забросала ветками гнёздышко любви — на то причина очень веская должна была быть.
Подруга
звозчик гнал по Литейному проспекту мимо бесконечной череды еврейских магазинчиков. Потом вывернул на мост. Здесь, на открытом невском просторе, холодный ветер ударил в лицо, едва не сорвал шляпку. Магдалина запахивала на груди пальто, чтобы не простудиться, и в нетерпении привставала с места, стучала извозчику в согбенную спину:
— Скорее! Ради бога, скорее!..
Вот и дом Бертолетова показался. Извозчик, ссыпавший горсть мелочи себе за пазуху, не успел развернуться, а Магдалину быстрые ножки уже до подъезда донесли.
Спустя секунду она сильно дёргала шнурок звонка.
Заливался за дверью колокольчик, но хозяина, верно, не было дома.
Оставив в покое шнурок, Магдалина стучала в дверь:
— Митя! Митя! Милый дружок!.. Это я. Открой... Митя!
Можно целую вечность стучаться в запертую дверь. Можно целую вечность взывать к человеку, которого за дверью нет.
— О Господи!.. — Магдалина выбежала на улицу; увидев пустого извозчика, другого уже, выезжавшего из ближайшего проулка, она бросилась чуть не под ноги лошади. — Извозчик! Извозчик!.. — рискуя что-нибудь себе сломать, девушка вскарабкалась к извозчику на облучок. — Гони на Невский, дяденька! Вот тебе полтина на кнут. Лошадку, дяденька, не жалей...
Магдалина подумала, что Бертолетов, возможно, сейчас у Нади, и назвала извозчику её адрес.
...Надежда отворила и встретила Магду улыбкой; но, увидев её переполошённое лицо, сама встревожилась.
Магдалина быстро оглянулась — не слышит ли кто в подъезде — и выпалила громким шёпотом:
— Надя, Надя!.. Я случайно узнала, что милого дружка твоего... скоро... поедут... — она опять оглянулась и втолкнула Надежду в прихожую, захлопнула за собой дверь, — арестовывать...
Надежда сделалась белее снега:
— Как? Откуда?..
— О, дай отдышаться!.. — Магдалина, и правда, дышала тяжело. — Мити здесь нет?
— Нет, — Надежда растерянно развела руками.
— А где он?
— На кафедре. Он ещё работает в это время, — Надя оглянулась на часы-ходики, мирно и уютно тикавшие в комнате. — Вот примерно сейчас он должен вернуться домой.
— Тогда торопись. К нему вот-вот нагрянут с обыском...
Надя бросилась одеваться.
А Магдалина ходила за ней по комнате хвостом:
— Я случайно узнала от одного... кто к жандармам близок... Что поедут арестовывать... А может, уже поехали... Потому что он — бомбист... Ты знала? — она ходила за Надей от кровати к шкафу, от шкафа к кровати.