Несколько часов они сидели в темной тишине, потом Настя не выдержала этой гнетущей обстановки и встала:
- Ты как хочешь, а я голодна и очень устала. Поэтому я ставлю чайник, и собиралось есть.
Андрей словно очнулся от оцепенения и тоже встал:
- Да, да… Конечно. Извини, живым – живое, - произнес он, и включил свет.
Настя стала ненавязчиво рассказывать о предстоящей конференции, о теме своей диссертации, о докладе, который послезавтра она будет читать. Андрей слушал молча, смотрел в сторону, и только невпопад кивал головой. Его мысли были за несколько тысяч километров, в городке под названием Латуринск, они бродили по его окрестностям, заглядывали в больницу амбулаторного типа, ходили вокруг плакучей ивы, растущей у реки, потом плутали в проклятом лесу у черного озера.
Андрей не заметил, как Настя встала из-за стола, как обвила его шею своими теплыми тонкими руками, как ее горячие губы стали прикасаться к его щекам, глазам, как прильнули к его губам. Он видел Тоню. Она улыбалась. Ее глаза излучали любовь и нежность. Она прильнула к нему своим гибким телом, и он стал целовать ее, отвечая взаимностью.
- Тоня, Тонечка, - шептал он, я люблю тебя. Ее тело в его руках напряглось и замерло. – Я найду тебя! Я обязательно найду тебя. И мы больше никогда с тобой не расстанемся.
Утром Андрей ничего не мог вспомнить. Весь прошлый вечер прошел, словно без него, как будто его душа покинула его тело и витала неведомо где, так ему показалось. Он удивился, когда увидел Настю, готовящую завтрак. Сервированный им стол к ее приезду, бутылка вина, которую он приготовил отметить ее приезд, так и осталась не откупоренной.
- Извини, я наверное, вел себя вчера по-хамски, - стал одеваться вставая со старенького дивана Андрей, – просто вчера позвонил Максим Самохин, это мой бывший сокурсник, и сообщил, что Тоня и Рябинин пропали. Ушли в лес и не вернулись. Я больше недели не мог им дозвониться, весь на нервах, думал ты приедешь, мы поговорим, мне легче станет, а тут такая новость.
- Так может быть, спасателей нужно было вызвать, - посоветовала Настя.
- Максим сказал, что вызывали, и лес весь прочесали и озеро водолазы исследовали. Машину у леса нашли, в ней продукты, вещи, а их нет. Даже собаки след не взяли.
- А где этот лес? Может быть, они вышли к какому-нибудь другому поселку? Может быть, все еще обойдется, и они найдутся, - поспешила заверить его девушка.
- Ты знаешь, этот лес, он странный какой-то. Мы в этом Латуринске практику проходили, так вот друг мой Ромка Антонов, плечо вывихнул, а хирурга в той больнице не было, только терапевт-алкоголик. Я совсем зеленый еще, да и специализация другая совсем, а ребята тем паче в хирургии ничего не смыслят. Так вот отправили Ромку с Тоней к знахарке местной, та вроде умеет вывихи вправлять, и от других болезней лечить. Тоня, она в местном интернате воспитывалась, потом в колледже медицинском там же училась. Мы вместе с ними практику проходили. Уехали они после обеда, а вернулись только на четвертые сутки. Хотя сами утверждали, что заблудились, а ночью им знахарка дорогу показала, они к утру и вышли. Пол города их искать ходило трое суток, не нашли, и у знахарки той их тоже не было. Только плечо Ромке вправили и дорогу указали. Не может же быть такого, что человек прожил три дня в лесу, а ему показалось, что он там только одну ночь провел. Ведь следуя логике, когда человек находиться в состоянии опасности, время, наоборот, в его сознании замедляет свой ход, и ему одна минута кажется часом, а то и вечностью. Он может вспомнить всю свою жизнь до мельчайших подробностей, и даже успеть принять решение. А тут трое суток, показались одной ночью, причем сразу двоим. Тоня рассказывала, что такого ужаса она не испытывала никогда, кроме случая в детстве, когда замерзала одна в брошенном автобусе зимней ночью, в заснеженной степи. Тогда это ей показалось целой вечностью…