Тихомиров ел молча, и украдкой поглядывал на девчонку с косой и веснушками, так же, как и Антонов, который внимательно изучал каждый ее жест, любую мимику на ее милом лице. Самохин представил ее Антониной. Была она хороша собой, русая коса ниже пояса, редкие веснушки придавали лицу выражение детской непосредственности. Но серые глаза, говорили о том, что не так уж она и проста, как кажется на первый взгляд. Была в них какая-то сила магнетизма, нет даже не так, «колдовская сила», поправил ход своих мыслей Антонов. Она даже не подозревает, как она красива, осенило вдруг его. Не умеет пользоваться этой силой и красотой. Вот Светлана, та искушенная штучка, знает, как понравиться мужчине, знает все свои достоинства и выставляет их напоказ, как бы приглашая всех обратить на себя внимание. Вот и сейчас, как бы невзначай она поправляет волосы, чтобы показать свою безукоризненную шею. Потом закидывает ногу на ногу, демонстрируя их длину и ровный загар. Все это делает плавно, ненавязчиво, но во всех этих жестах прослеживается тактика хищницы на охоте. А жертва – Максим, сам готов попасть в ее сети, надеть на себя ошейник, и пристегнуть поводок.
У Антонова был нюх на все виды женских особей, так про себя он их называл. Лену он отнес к разряду маньячек, она казалась ему из тех видов, которые готовы на все ухищрения ради понравившейся штучки. Причем, добившись, она будет всюду таскать ее за собой, демонстрируя ее всем своим приятелям и знакомым, не отпуская ни на минуту из своих цепких, ухоженных ничего не умеющих ручек. Не о какой свободе здесь речи идти не может. А если «штучка», вдруг захочет вырваться, то, скорее всего, здорово об этом пожалеет. Тут надо будет ждать момента, когда маньячке «штучка» надоест, и она сама без сожаления выбросит ее на помойку.
Такой же маньячкой была его мать. Отец смирился с этим, а может быть, ему нравилась быть жертвой, в отличие от Романа, который всячески пытался вырваться на свободу.
Тоня показалась Антонову другой, и не подходила не к одному из этих стереотипов, а может быть в ней сочетались все виды женского коварства, он это пока не понял. Но то, что впервые в жизни он не мог определить женскую суть, стало для него «идеей фикс». Видимо именно эта загадка, и протянула тонкую нить в его сознании и невидимыми стежками пришила ее.
После обеда все вновь разошлись по своим объектам.
Ремонтируя больничную кладовку, Антонов невольно возвращался мыслями к обеденному столу. А ведь он не слышал ее голоса, она, наверное, молчала и слушала трель Максима. А сам Антонов по привычке разглядывал и давал характеристики всем собравшимся за столом. Интересно, смотрела ли она в его сторону? Разгадывала ли его, как он ее? Какое впечатление он произвел на нее?
Впервые в жизни его это почему-то волновало. В этот момент он оперся на неудачно закрепленную скобу, и она сорвалась. Антонов падая, решил ухватиться за другую, она была отколота и острыми краями разорвала ему ладонь. Упав на пол, он повредил себе плечо. К горлу подступила тошнота, плечо жгло и болело, с разорванной ладони тонким ручейком лилась кровь. Подбежал рядом работавший Андрей.
- Ромка, ты что? – с испугом спросил он.
- Хотел полететь, не получилось, - ответил Антонов.
Вышли в коридор, на шум прибежали девчонки, из кабинета выскочил Губкин.
- Быстро обработайте ему рану и перевяжите, - скомандовал он.
Девчонки исчезли. Но ладонь беспокоила Антонова меньше плеча.
- По-моему, я плечо выбил, - сказал он Губкину.
Губкин побледнел, и стал в надежде смотреть в сторону Максима и Андрея. Но те тоже переминались с ноги на ногу.
Что с них взять, подумал Антонов, - Самохин – фармацевт, Тихомиров – кардиолог, да и учится он только на четвертом курсе.
Прибежали девчонки. Раздвигая всех локтями, к нему рвалась неумеха Ленка, трясущимися руками она отматывала бинт, но увидев окровавленную руку Антонова приостановилась в растерянности…
Роме захотелось, как в фильме ужасов еще больше напустить на нее страху, например, пошевелить у нее перед глазами этой рукой, закричать и скорчить гримасу. Но он сдержал себя, да и больное плечо не давало волю движениям.
Тоня выхватила из ее рук бинт, (Антонов облегченно вздохнул и расслабился) промыла рану, смазала ее и ловко перевязала.
- Здорово у Вас получается, - похвалил ее Роман, и добавил – большое спасибо.