- Недоля! – заорал Рябинин, - покажись ему! Он мне не верит.
- Че орешь? Испужал! – услышал он знакомый скрипучий голос. – Не увидит он меня, не дано ему. Так что не разоряйси. Кажный человек только свою Долю али Недолю видит.
- Так что мне делать? Как доказать ему, что это правда? – негодовал Рябинин.
- Пущай свою Долю попросит показаться, может ее он увидит, - посоветовала Недоля и засмеялась, - если она захочет явиться перед ним.
Антонов наблюдал за манипуляциями Рябинина и думал, «человек явно болен, ведь все то, о чем он мне рассказывал, не вписывается в здравый смысл. Его, видимо беспокоят зрительные и слуховые галлюцинации, а он все воспринимает за чистую монету».
Его размышления прервал сам Рябинин:
- Попроси свою Долю показаться тебе.
У Антонова в удивлении брови поползли вверх. Такого поворота событий он не ожидал.
- Зачем? – спросил он у Рябинина.
- Ну, что тебе тяжело попросить ее показаться, - не отставал от него «больной» оперативник.
- Хорошо, если ты так настаиваешь. Доля или Недоля, ну, в общем, кто-нибудь появитесь передо мной, - с иронией в голосе произнес Антонов.
Но никто не появился, и Антонов облегченно вздохнул, «Слава Богу, что психические расстройства не заразны», - подумал он.
Рябинин наоборот расстроился не на шутку и опять обратился к воображаемой Недоле:
- А Филька может здесь появиться, если я его позову?
- Позови коли не лень. Но он то Домовой, а не Подвальный, - это не его вотчина, - закашлялась недовольная старуха и пропала из поля зрения Рябинина.
- Филька! Фили-м-о-о-он! – стал звать кого-то невидимого Рябинин. – Прошу тебя, как друга, покажись студенту. Он мне не верит.
Но Антонову никто показываться не желал. И его это несказанно радовало, а Рябинина злило.
Не дождавшись зрительных галлюцинаций, Антонов поудобнее устроился на соломенном тюфяке, и уснул. Сон был тревожным, снился ему Рябинин, за спиной которого столпились сказочные персонажи: Бабки-Ежки, Домовые, Кощеи-бессмертные и грозили Антонову своими костлявыми пальцами.
- Не веришь? – увещевали они его, - а мы есть, нас много, а ты один.
Рябинин при этом стоял, скрестив на груди руки, и явно был доволен, что Антонов наконец-то увидел всех его приятелей. Из той толпы выскочил рыжий кот и стал тыкаться своей мохнатой мордой в его лицо, противно мурлыча. Он норовил изловчиться и укусить Антонова то за нос, то за ухо, но тот отворачивался и закрывался руками…
Наконец он проснулся и обнаружил рядом с собой Рябинина, который храпел ему в самое ухо и вздрагивал, ему видимо тоже снились кошмары.
«А ведь кот явно непростой, как же он об этом раньше не догадался, всюду находит меня. И Блаженная Мария обращалась к нему как-то по-особенному. В ее понимании он был неким «оком - всеведающим» и называла она его Хорс. Интересно это его имя, или сущность некоего божества. Если принять этот факт за аксиому, то придется признать бред Рябинина, как нечто реально-существующее. Из этого следует два вывода: первое – все является истиной, даже то, что истиной быть не может; второе – медицина ошибалась, и психические расстройства передаются воздушно-капельным путем, а это уже диагноз».
Признавать себя сумасшедшим Антонову не хотелось, и это доказывало, что оно так и есть. Ведь все умалишенные никогда не признавали себя больными, а наоборот, были уверены в обратном.
«Ну, а если это так, то проще поверить этому «сумасшедшему» оперативнику и будь, что будет. Ведь многие шизофреники были людьми гениальными». После этих умозаключений и выводов Антонову ни чуть легче не стало.
Через зарешеченное окно пробивались первые лучи восходящего солнца. Во дворе запели горластые петухи, видимо старались перекричать друг друга, устроив между собой соревнования. Двор ожил, засуетился, загалдел. Послышался топот лошадиных копыт, какой-то всадник на всех парах влетел во двор, спешился одним ловким прыжком и побежал в конец двора. Через несколько минут отварилась дверь в помещение, где находились Антонов с Рябининым. На пороге стоял Пелгуй, и, поклонившись заключенным, попросил их следовать за ним.
Рябинин еще протирал заспанные глаза, и соображал куда их ведут, Антонов же был уверен, что сейчас перед ними предстанет сам выдающийся полководец, описанный в исторических книгах, и он не ошибся.