- Кто его так приложил? – скривил губы в усмешке Антонов.
- Да, знаешь так обидно стало, я тебя полгода искал, сколького насмотрелся, а натерпелся еще больше. А этот, - Рябинин секунду подбирал подходящее слово, - козел, тебя оглоушил. Ну, я ему, что было дури, и всадил топориком по самые бакенбарды.
- Спасибо, - поблагодарил его Антонов.
- Квиты, - ответил ему Рябинин. – Я видел краем глаза, как тот всадник чуть не убил Митьку, а ты его копьем, как дыроколом проколол. Помнишь, я тебе про сон рассказывал, - напомнил Рябинин, - так в нем все так и было. Если бы не ты, Митьку бы убили, а мне отрубили голову.
- Это ты Тимке спасибо скажи, он стрелу, как ты учил, в шею тому всаднику выпустил, который тебе голову пытался отрубить. А кстати, как они? - спохватился Антонов.
- Тимка нормально, ни одной царапины, а Митька ранен, но жив. Там над ним Блаженная Мария и Настя колдуют.
У Рябинина тоже по всему телу были видны потеки крови.
- А ты-то сам как? – спросил его Антонов.
- Нормально, - чуть-чуть порезался, - отмахнулся тот. – Махают тут все своими метровыми ножиками, только успевай уворачивайся.
Рябинин помог Антонову подняться, у того болела и кружилась голова.
- А чем он меня? – спросил он у Рябинина.
- Палицей, - ответил Рябинин. – Хорошо, что Митька заметил и смягчил его удар, поэтому он тебя вскользь задел.
- Ты знаешь, а я совсем не почувствовал боли, просто провалился в темноту и все, - стал пересказывать свои ощущения Антонов.
- Это у вас у медиков называется шоком или горячкой, уж не знаю, как правильно? Когда пуля прошивает твое тело, ты тоже не чувствуешь боли. Боль приходит потом, если ты остаешься жив, - решил блеснуть своими познаниями в области медицины Рябинин, и задал вопрос, который волновал его больше всего:
- Как ты считаешь, мы свою миссию выполнили? Не пора ли нам домой, в «светлое будущее»?
- Нет, - отрезал Антонов, - нам надо найти связующее звено. То, что мы сделали, это конечно имеет первостепенное значение, но есть что-то, чего я никак не могу понять.
- Что ты имеешь в виду? – заострился нос Рябинина.
- Пока не знаю, и думать об этом сейчас не могу, ужасно болит голова. Мне нужно время, чтобы понять. А пока я не готов ответить тебе.
***
Во дворе Гаврила Олексича было полно народа. Здесь же был и сам князь Новгородский Александр Ярославич. Он лично подходил к каждому витязю и сердечно благодарил его. Перед Антоновым и Рябининым он склонил голову и произнес:
- Новгородцы и князь не забудут, то, что вы сделали для земли Русской. Примите други поклон и благодарность от всех людей моих, и витязей храбрых.
Антонов с Рябининым в знак почтительности тоже поклонились князю.
- Будьте гостями моими, не откажите, уважте, - обратился князь к ним.
И Антонову с Рябининым пришлось принять приглашение, хотя идти никуда не хотелось. У Рябинина как всегда, начал болеть желудок и требовать еды, а Антонов от боли, слабости и усталости еле передвигал ноги. Но на душе обоих была теплая радость, они победили не только шведов, но и самих себя.
Глава 19 "Змея не рождает веревку"
После сытной и обильной пищи, Антонову с Рябининым хотелось спать. Их проводили в просторную комнату с высокими потолками и узкими окнами. Посреди комнаты стояла огромная дубовая кровать с балдахином. По сторонам стояли резные скамейки с подушками, массивный стол, на котором были выставлены дополнительные угощения и расписные сосуды с разными напитками.
Есть и пить героям совершенно не хотелось, и они, практически не раздеваясь, повалились на кровать, по ее разные стороны. При желании, на этой кровати, между ними можно было свободно разместить еще человек пять. Постель была необычайно мягкой. После почти месячной отсидки по полуподвальным помещениям и жестким тюфякам Антонов порадовался возможности выспаться с комфортом. Он вольготно разлегся, раскидав руки и ноги, и только собрался сказать Рябинину, что он вспомнил некоторые детали из своей прошлой жизни, как услышал его легкий храп и посапывание.
- Ладно, отложим беседу до утра, - зевнул Антонов, и закрыл глаза.
Тьма стала наступать отовсюду, она сочилась сквозь деревья и кустарники, заполняя собой все пространство окружавшее Антонова. Его охватила паника, сковал животный страх. Он ощутил себя маленьким беспомощным ребенком. Он ничего не видел, но слышал чье-то тяжелое дыхание и биение сердца, и оно словно эхом отдавалось в его собственной груди. Ему хотелось плакать в голос, но кто-то крепко прижимал его к своей груди, и всем своим существом (Антонов это чувствовал), молил его о том, чтобы он молчал. Антонов не проронил ни звука, он откуда-то знал, что его спасают. Ему казалось, что в темноте они блуждают, целую вечность, но вот, его спаситель остановился и замер, прижал его к себе еще крепче, и голова Антонова коснулась теплого тела.