Он все время расхаживал туда-сюда перед носом Антонова, что у того уже начало рябить в глазах, и тому в голову пришла смешная мысль, что корень его фамилии происходит не от названия дерева – рябина, а от слова – рябить.
- А кольцо? – снова соскочил Рябинин. Что это за кольцо?
- Я думаю, это некий артефакт, ну как в сказках бывает, - меч-кладинец, Сивка-Бурка, шапка-невидимка, - стал перечислять Антонов.
- Или иголка в яйце, - продолжил Рябинин.
- Я видел это кольцо, - признался взволнованный Антонов. Это перстень с камнем, этот камень что-то вроде временного портала.
Рябинин присвистнул и сел:
- Значит, чтобы нам попасть домой, нужно найти этот перстень? – скорее констатировал факт, чем спросил он.
- Тебе еще нужно снять какое-то родовое проклятье, - вздохнул Антонов.
- Ну, я так и думал. Всю жизнь работал, как проклятый, а ни тебе званий, ни благодарности, ни премий, - заулыбался Рябинин.
- Что ты смеешься? Я не шучу, - серьезно произнес Антонов.
- И кто нас проклял? – спросил он, и снова заходил по комнате.
- Блаженная сказала, что ты знаешь, «Colubra restem non parit».
- Что? - не понял Рябинин.
- Змея не рождает веревку, - перевел Антонов.
- Как я устал от этих головоломок, - запричитал Рябинин. – Жил не тужил, работал себе и горя не знал. И никакое проклятье мне не мешало. Все было хорошо. Пока ты не свалился мне на голову, как прошлогодний снег. Ну, ладно ты там какой-то особенный, но я-то обычный человек, со своими недостатками и множеством минусов. Я рожден в обычной семье, и у меня были родители, они меня не прятали, и от меня не отказывались. И ничего особенного в моей жизни не происходило…
Тут он замолчал и остановился, уставившись в одну точку.
- Пока, не происходило, - выделив слово «пока», - произнес Антонов.
До самого обеда они прослонялись как неприкаянные, не найдя себе занятия. И это бездействие их уже не только напрягало, но и злило. Больше на эту тему они разговор не заводили, но каждый об этом думал и прокручивал свои гипотезы по поводу сделанных оперативником выводов. Наконец Антонов прервал молчание, спросив Рябинина:
- Слушай, а почему ты работаешь оперативником, а не следователем?
- Я, можно сказать, совмещаю и то, и другое. Сейчас в системе МВД происходит полная неразбериха, одних сокращают, других объединяют, и на фоне этих пертурбаций приходится выполнять всякую работу, особенно с нашим начальником, у которого принцип работы в том, что все должно быть взаимозаменяемо.
Рябинин тяжело вздохнул, видимо вспомнив свою другую жизнь, и продолжил:
- Я был следователем, когда работал в другом районе. Но потом перевелся в Калининский РОВД, в силу сложившихся семейных обстоятельств. Но там место следователя было занято, и поэтому мне предложили пойти в оперативный отдел. Я честно сказать был не против, так как у оперативников мало писанины, но только не в нашем РОВД, и не у нашего майора Еремеева, как оказалось, - закончил он.
На улице послышался топот лошадиных копыт, кто-то мчался во весь опор, поднимая клубы пыли. Через полминуты, в дверь комнаты гостей князя настойчиво постучали, и, не дожидаясь приглашения, распахнули настежь. На пороге стоял запыхавшийся, весь красный, как вареный рак, Митька. У Антонова сложилось впечатление, что это он выполнял функцию коня, которого пришпоривали и погоняли, а он мчался галопом.
- Братки, родненькие, - хлопнулся он перед Рябининым и Антоновым на колени, - Христом Богом заклинаю, помогите!
Антонов поднял его с колен, и, заглядывая в его безумные глаза, спросил:
- Что случилось?
- Ой, беда, святые братья, - верещал он.
- Да скажи ты толком, что произошло? – стал трясти его за плечи Рябинин.
- Князя нет, Гаврила Олексич, тоже уехал по делам в Киев, я не знаю, что делать? - трясся, как осиновый лист Митька.
- Да ты скажешь, наконец, в чем дело? – с силой встряхнул его Рябинин.
- Там дом Савелия сжечь хотят, вместе со всей семьей, там Настя… - стал рыдать Митька, - она не виновата ни в чем, это же Василиса сделала…