- Понимаете, когда поезд резко остановился, я сильно ударился головой о перегородку купе. Поэтому у меня сейчас болит голова, и я плохо соображаю.
- Как же вы тогда можете утверждать, что человек был мертв? Вы могли и ошибиться, ведь так? – уже более спокойно задал вопрос линейный полицейский.
- Нет, не мог, у него были трупные пятна и окоченение, зрачки на свет не реагировали, пульса не было. Он точно был мертв. Вы же его сами видели, зачем задавать глупые вопросы, - теперь была очередь Тихомирова начинать нервничать.
- В том-то и дело, что не видел, - сделал акцент на последнее слово следователь.
- Ну, так пройдите в подсобку и посмотрите, - указал на дверь купе Тихомиров.
- Ходил, смотрел, - вздохнул следователь, - только трупа там не нашел. Кроме простыни там ничего не было.
- Как не было? – удивился Тихомиров. - Мы же с начальником поезда его занесли туда, я его лично накрыл простыней. Куда же он делся?
- Это я и хотел у вас выяснить, - снова впился своими маленькими глазками в глаза Тихомирова следователь.
- Может быть, его перенесли в другое помещение? – высказал свою догадку Андрей.
- Мы обследовали все подсобные помещения вагона, трупа нигде нет, - снова стал постукивать ручкой о столик следователь. - Начальник поезда утверждает, что сам лично закрыл подсобное помещение на ключ, где лежал труп. Куда же он мог деться? Выпрыгнуть в окно?
- Не думаю, в его случае, не выпрыгнешь, - тяжело вздохнул Тихомиров.
- А вы определили причину его смерти? – снова задал вопрос следователь.
- Нет, я не судмедэксперт, - ответил тот. – Во всяком случае видимых повреждений на теле не было. Возможно, он утонул. Его одежда была мокрой, и волосы были в тине, - вспомнил Тихомиров.
- Странно, - протянул следователь. – Утонул, а потом решил влезть на насыпь и кинуться под поезд, чтоб наверняка? – усмехнулся он. - Хорошо, вы можете идти, только оставьте свои координаты, чтобы мы, если что, могли с вами связаться, - протянул лист бумаги Тихомирову следователь.
Тихомиров оставил свой адрес и телефон, и уже выходя из купе, сказал:
- А вы простынь на экспертизу сдайте, на ней наверняка остались частички кожи и потожировые выделения, а возможно и волосы, по ним можно определить, жив человек был или мертв, ну и прочие интересные для следствия сведения.
- Хорошо сделаем, - немного подумав, ответил тот. – Вот вам мой номер телефона, звоните, если что-то вспомните, - передал ему свою визитку следователь.
Тихомиров попрощался и вышел из душного купе.
«Да, что, в конце концов, происходит?» Стал задавать он себе вопросы. «Куда все исчезают? Ну, с живыми людьми понятно, они могут себе это позволить, а что случилось с трупом? Судный день настал что ли?» Это, уже ни в какие рамки человеческого сознания не укладывалось. Тихомиров машинально засунул руки в карманы и резко остановился. Его вдруг осенила страшная догадка. А ведь Рябинин был прав, говоря ему, что все, что касается Антонова насквозь пропитано чертовщиной. Вот вам и результат.
В кармане лежало кольцо, которое он взял у трупа. В нем наверняка кроется разгадка, или хотя бы подсказка. Ведь не зря же оно попало к нему в руки, значит, в нем есть какой-то смысл.
Поезд вновь стал набирать ход. Тихомиров в окно своего купе наблюдал, как отъехал старый УАЗик с красным крестом, в белом круге. Как следователь с папкой под мышкой медленно побрел в здание вокзала. За ним увязалась бездомная худая собака. Следователь остановился, порылся по карманам куртки, вынул что-то завернутое в бумажку, и дал голодному псу. Тот не жуя, проглотил еду, и опять поплелся за следователем, в надежде, что его еще, чем не будь, угостят.
***
По приезду в Москву, два месяца Андрею было некогда даже подумать о случившемся с ним в поезде. График дежурств, операций, подготовка к государственным экзаменам, защита диплома, забрали все его время, не оставив ни секунды свободного. Единственное, что он не забывал делать, это каждый вечер звонить Губкину в Латуринск и узнавать, не объявились ли пропавшие. Но новостей, так и не было. Пару раз ему звонила Настя, узнать как его дела, как успехи в клинике. Поговорив с ней, ему становилось немного легче, и не так одиноко в большом, чужом для него городе, который так и не стал ему родным. Работа постепенно вытеснила на второй план его переживания и благостные порывы. Сны о лесе стали сниться все реже, а может быть, он не помнил, что они ему снились, потому что слишком сильно уставал. Андрей специально загружал себя работой так, чтобы не оставалось времени ни на что другое.