Пронаблюдав Галину Николаевну в течение нескольких дней, и получив свежие анализы, Андрей назначил день операции.
Операция действительно была сложной, и на нем лежала большая ответственность за жизнь человека. Но когда ему было трудно и страшно, Тихомиров всегда вспоминал Ромку Антонова, который не боялся спасать людей, даже в ужасных условиях и практически вслепую. Вот и его палец, собранный Антоновым, был живым подтверждением того, что нет ничего не возможного, надо только изо всех сил захотеть помочь человеку, и тогда все у тебя получиться.
Операция длилась шесть часов, и прошла успешно. Хирурги больницы, где Тихомиров решил оперировать женщину, буквально боготворили его, медсестры, старались предугадывать все его желания. Главврач просил его остаться. Но Тихомирову нужно было возвращаться, у него был контракт, который он не мог нарушить, и долг за квартиру, который нужно было отдавать.
Родственники пациентов, которые тоже, как мать Рябинина, нуждались в срочной операции, осаждали молодого хирурга, но больше задерживаться он не мог. Снегирев уже неоднократно звонил ему, и требовал, чтобы тот вернулся. Тихомирова в Москве тоже ждали больные. Он не мог сейчас потерять это место, тем более, что занимался научной диссертацией. Теперь, чтобы стать независимым, ему нужно было иметь свою клинику, а для этого нужно имя, связи, знания и деньги.
Зайдя сегодня последний раз в палату к Галине Николаевне, и справившись о ее здоровье, Тихомиров стал с ней прощаться:
- Сегодня вечером я уезжаю домой, у меня заказан билет в Москву, время поджимает. А вы Галина Николаевна выздоравливайте, набирайтесь сил. Анализы у вас хорошие, осложнений нет. Так что все будет в порядке. Проживете еще сто лет.
- Спасибо вам доктор, только зачем мне жить сто лет без моего Егорушки? – дрогнул ее голос. – Ведь я не знаю, что с ним, где он? Жив ли? Словно в омут канул. Видно правда, что лежит на нашей семье родовое проклятье.
- Какое еще проклятье? – не понял Тихомиров.
- Да я и сама не знаю точно, родители у меня рано умерли, я сиротой осталась, в детском доме воспитывалась. Однажды повезли нас летом на дачу за город. Там лес, речка, фрукты, овощи. Местные жители жалели нас кто молоко, кто яблок принесет, кто просто доброе слово скажет, да по головке погладит, вот мы и тянулись к ним. Все нам казалось, что вдруг родители новые найдутся, да усыновят нас или удочерят. Вот мы один перед одним и хорохорились. Мне всегда девчонки завидовали, я в молодости красивой была,- скромно потупив взгляд, проговорила Рябинина. – Вот им и казалось, что люди на меня больше внимания обращают, чем на них. Поэтому сторонились меня, и со мной не дружили. Я всегда одна была, близких подруг у меня никогда не было.
Так вот однажды, девчонки наши, как всегда гурьбой на речку пошли, а меня нарочно не позвали. Я обиделась на всех, и в лес ушла. Села под дерево, рыдаю, и сама себе на свою судьбу тяжелую жалуюсь. И вдруг слышу:
- «Негоже девонька плакать, да корить долю свою, коли она тут не причем».
Оглянулась я, стоит рядом старуха древняя, в обветшалой одежде, в рванном платке, в руке вязанку хвороста держит.
- «Пойдем со мной, чаю попьем, поговорим про житье-бытье», - говорит она мне.
Я и пошла. Пусть, думаю, меня эта баба-яга съест, все равно я никому не нужна, и искать меня никто не будет.
Шли мы по лесу с полчаса не больше. Дошли до полянки, на ней домик деревянный стоит. Старуха пригласила меня в него войти. Там стол стоит, на столе пряники, крендельки, ватрушки и самовар на кривых ножках, уже кипит. Налила она мне чаю ароматного из разнотравья, стала угощать пряниками да ватрушками. А сама все из-под косматых бровей на меня поглядывает, а потом стала по волосам меня гладить и приговаривать: «Самый страшный грех – унынье, девонька. А потому, унывать никогда нельзя. Плохо тебе, страшно, жизнь не милой кажется, а ты все равно живи и радуйся. Тяжелая у тебя недолюшка, да ты все вынести должна. Ведь ты одна, из защитников света осталась. Проклятье лежит на семье твоей, тяжелое, и снять его сможет только наследник твой. А иначе, защитников и вовсе не останется, тогда и наследников Световидовых защищать некому будет».
Потом проводила она меня до окраины леса, я и пошла на дачу к ребятам. А там меня уже ищут, с ног сбились, говорят, что я сутки целые где-то пропадала. А мне показалось, что я всего пару часов, у старушки в гостях была.