Перед началом любой операции Андрей всегда волновался. Но сегодня его просто трясло, он не мог собраться с мыслями, и все время возвращался к ночному видению. Обычно, когда начиналась операция, он отключался от всего мирского и был полностью сосредоточен на пациенте, сегодня что-то было не так. Холодом веяло отовсюду, словно пронизывая до костей его большое тело. «Надо было перенести операцию», - мысленно вынес он себе упрек. Но теперь было поздно останавливаться, анестезиолог ввел больному раствор, и попросил мужчину сосчитать до десяти.
- Раз…, два…, три… - послышался слабый голос больного, и стал замедляться, - четыре…, пя….
Подождали еще пару минут, и Снегирев сказал свое знаменитое - «начали!»
Все было как всегда, но в середине операции у пациента резко упало давление, и сердце никак не заводилось.
- Раствор…, - было последнее, что услышал Тихомиров из уст Снегирева. В глазах его потемнело, и он провалился в мягкую темноту.
Сначала он не видел ничего, в ушах стоял шум, доносилась какая-то возня. Потом появилась голубая дымка, и Андрей различил в ней очертания старика, которому он только что делал операцию. Старик улыбнулся, словно извиняясь, за причиненное беспокойство, и жестом показал, что ничего не надо делать, он хочет уйти. Тихомиров хотел взять его за руку и объяснить, что все еще можно исправить, но старик отрицательно закачал головой и помахал ему рукой. Он прощался.
Защемило сердце, застучало в висках, и Тихомиров снова услышал Снегиревское, - «начали!»
Андрей не мог поверить своим глазам, операция еще не начиналась, но он только что видел, как пациента вскрыли, как провели шунтирование, и знал исход этой операции:
- Ничего не надо, - тихо сказал он медперсоналу, и поднял взгляд на Снегирева.
- Не понял, - нахмурил брови тот.
- Он не хочет жить, он умирает, - снял маску с лица Тихомиров.
Через десять минут Снегирев констатировал смерть пациента…
Андрей вышел из операционной, и медленной походкой направился к окну, где стояли жена и дочь умершего:
- Извините, но мы ничего не смогли бы сделать, он не хотел жить, он устал, - вздохнул Тихомиров.
- Да, да, я знаю, - смахнула слезу беленьким платочком пожилая женщина. – Он приходил сегодня ко мне во сне, чтобы попрощаться. Я хотела позвонить вам, и отменить операцию, но не посмела…
Ее худенькие плечи затряслись, и она уткнулась в плечо своей дочери.
- Примите мои искренние соболезнования, я знаю, что близких терять тяжело, но такова жизнь, - опустил Андрей свою большую ладонь, на холодную руку женщины.
После обхода, и бумажной рутины, в кабинет к Тихомирову зашел Снегирев. Он в нерешительности потоптался у двери, но Андрей уже встал со своего места и направился к профессору:
- Павел Артемьевич, вы что-то хотели? – заметил он его нерешительность.
- Скажи, а ты правда его видел? – поднял бледно-голубые глаза Снегирев, и не мигая впился в лицо своего ученика.
- Кого? – не понял тот вопроса.
- Умершего, - пояснил профессор.
- Откуда вы знаете? – теперь пришла очередь удивиться Тихомирова.
- Значит, я в тебе не ошибся, - похлопал Снегирев по плечу молодого доктора. – Только истинно достойным людям дано точно знать конечный результат своего труда. Они видят то, что не видят сотни тысяч людей, главное не потеряй этот дар сынок.
- Вы тоже его видели? – спросил Тихомиров.
- Нет, я просто хороший хирург, а видят только великие. Ты один из них. Поздравляю тебя, ты превзошел своего учителя, мне больше нечему тебя научить.
***
Тихомиров ехал домой в электричке, и все время думал, что случилось с ним в операционной: «Дежавю», проносилось в его голове. «Со мной это уже было в поезде, и вчера, дома. Может быть, я схожу с ума, ведь нормальный человек не может разговаривать с умершими»…
Он стал вспоминать детали недавних происшествий, и пришел к выводу, что все началось с того момента, когда он ехал из Латуринска.
«Пропавший покойник, - вот камень преткновения», - решил Тихомиров. «С него все началось, но что это было? Мистика? Больное воображение? Или связь с тонким миром?»