- Что это за помещение? – спросил Юрка, разглядывая множество стеллажей с книгами, с древними свитками, картинами и горами писем.
- Так, в твоем понимании видимо, должен выглядеть архив или библиотека, пожал плечами Григорий.
- А что это за архив? – подобрал с пола первое попавшееся письмо Юрка. Оно было адресовано некой Колесниковой Зое. Юрка покрутил его в руках и бросил в середину кучи.
- Архив неисправленных ошибок, - с улыбкой проводил брошенное Юркой письмо Григорий.
- Зачем мы здесь? – подобрал следующее письмо Юрка.
- Я не знаю, это твой выбор. Ты же хотел трудностей.
Юрка вновь покрутил в руках чужое письмо, и хотел тоже отправить его вслед предыдущему, но потом обратил внимание на адрес, выведенный старательным детским почерком:
Главному Волшебнику Деду Морозу
от Кондратьевой Даши.
Если бы у Юрки было его прежнее земное тело, то бы его руки задрожали, выступила бы холодная испарина, и чувство горечи разлилось бы где-то внутри. А теперь он стал снова распадаться, но полностью не исчез как в прошлый раз, а почувствовал тепло сращения частей воедино.
- Не унывай, - услышал он строгий голос Григория, и поймал его озабоченный взгляд. В следующий раз я могу не успеть, или меня не окажется рядом, помни, еще два-три распада и тебя будет не собрать.
- В этот раз я как-то весь не распался. Почему? – спросил Юрка.
- У некоторых из нас есть своего рода иммунитет, которым мы можем поделиться с кем-то, но сделать это можно всего несколько раз, и если не рассчитаешь сил, распадешься вместе с тем, кого хочешь спасти, таковы правила.
- Что это за письма? – вновь поднял с пола письмо, которое обронил во время распада Юрка.
- Письма не сбывшихся желаний и не оправдавшихся надежд, - без эмоций ответил Григорий.
- Я могу его прочитать? – спросил Юрка, теребя пожелтевший от времени конверт.
- Да, все это твое, ты вправе поступать, как хочешь.
- Это письмо моей сестры, - пояснил Юрка, и разорвал конверт.
Письмо начиналось так:
Здравствуй, самый главный волшебник Дедушка Мороз!
Пишет тебе, ученица 2 класса Даша Кондратьева.
Я обычная девочка, я не отличница, у меня есть две четверки, но я буду очень стараться, чтобы получить пятерки по математике и физкультуре.
Дедушка Мороз, я очень тебя прошу, исполнить мою просьбу. Я хочу, чтобы мои родители бросили пить, а брат Юра поступил в техникум и перестал дружить с Генкой Долголевым.
Дедушка Мороз у меня есть еще один брат Павел. Я его почти не помню, но мама говорила, что он занимается чем-то плохим. Прошу тебя, Дедушка Мороз, пусть он займется хорошим.
Дедушка Мороз я нарисовала тебе елочку и снежинки. Пусть у тебя тоже будет счастливый новый год.
Даша.
Юрка еле предотвратил свой распад, но если бы у него было человеческое сердце, оно, наверное, разорвалось бы на много маленьких сердец.
- Я никогда не думал, что здесь будет так тяжело, - выдохнул он. - Мне всегда казалось, что когда человек умирает, ему уже все равно, его тело ничего не чувствует, лежит себе в земле и гниет помаленьку, а души не существует вовсе. Религия – это выдумка, для острастки людей: мол, веди себя хорошо и попадешь в рай, будешь вести себя плохо, будешь гореть в аду.
Григорий усмехнулся, и пожал плечами, - Рай и Ад понятия относительные и для каждого они свои. Кто во что верит, тот то, в итоге и получает.
- Предположим если я убийца или там насильник, но верю, что попаду в рай, значит, буду продолжать радоваться жизни в раю? – удивился Юрка.
- Нет, такая категория людей попадает сразу на этап осознания, - подбодрил его Григорий, - там, в полной мере, целую вечность он будет осознавать свою вину и тяжесть того, что он совершил непоправимую ошибку. Затем он отправится на этап отчуждения, где ему представится возможность раскаяться в содеянном. Ну а потом, если ему это удастся, он будет в праве выбрать, какой этап для него будет следующим.
- То есть жарить его на сковороде, или варить в котле никто не собирается? И физической боли при этом он не испытает? – не мог успокоиться Юрка.